Идея социализма до сих пор остается привлекательной для огромного количества наших сограждан. Одни видят в ней возврат к «стабильному» прошлому, другие – устремленность к «светлому» будущему. Некоторые собираются использоваться «технологии» социализма в национально-государственных интересах. Для того, чтобы понять перспективы этой идеи необходимо проследить исторический путь социализма в России

Социализм (от лат. socialis, т. е. «общественный»), как явствует уже из названия, есть политико-экономический порядок, основанный на преобладании общества. В рамках социализма и личность, и государство рассматриваются как нечто подчиненное, призванное выражать лишь волю коллектива. В этом его главное отличие от консерватизма, выдвигающего на первый план государство, и либерализма, ставящего во главу угла личность.

На практике же реализация социализма приводила либо к гипертрофированному усилению государства (коммунисты), либо к определенному смягчению индивидуализма либерального строя (социал-демократы). Это обусловлено тем, что социализм ставит перед собой сугубо утопические цели. Огромная масса людей не может управлять общественным развитием, это под силу лишь вождям, а также группам, либо специализирующимися на управлении (чиновничество), либо обладающими элитарным статусом, который дает им большое материальное состояние и высокое образование (аристократия, буржуазия). Поэтому указанные группы неизбежно перехватывают лозунги и технологии социалистов, используя их в собственных целях. Утопия социализма предполагает либо отмирание государства (марксисты), либо его отмену (анархизм). В системе марксизма социализм объявляется всего лишь первой фазой коммунизма, который неизбежно должен привести к отмиранию государств, наций, семьи.

Совершенно очевидно, что данное положение делает социализм неприемлемым с точки зрения консерватизма. В то же время социалисты выдвигают положение, которое привлекательно для консерватизма, естественно, при условии его соответствующего переистолкования. Речь идет о требовании покончить с эксплуатацией человека человеком, сплотив общество в деле решения важнейших задач духовного, политического и экономического характера. Действительно, согласно консерватизму, противоречия внутри нации (государства, империи) должны быть минимальными, что невозможно без существенного ограничения эксплуатации, которая эти противоречия и порождает. Поэтому данное требование социализма часто берется на вооружение различными течениями в консерватизме. Так рождаются теории «религиозного», «национального», «государственного», «феодального» и т. п. социализма.

В России развитие социализма представляло собой довольно сложный и специфический процесс. Социалистические идеи стали проникать в нашу страну в 30-е годы XIX века с Запада. Русская образованная публика знакомилась с трудами известных социалистов-утопистов – Ш. Фурье, Р. Оуэна, К. Сен-Симона. Это подвигало ее к довольно-таки радикальным требованиям. В 1845 году мелкий чиновник МИД России М. В. Буташевич-Петрашевский организовал кружок, участники которого стояли на позициях, близких к социализму. В начале деятельность кружка носила чисто просветительский характер. Затем петрашевцы пришли к мысли о необходимости вооруженного восстания и стали вести соответствующую организационную работу в войсках. В результате кружок оказался разгромлен полицией. Так почти с самого начала своего существования отечественный социализм показал себя врагом русской традиции.

Между тем на первых порах он еще сохранял много традиционных и национальных черт. Один из ведущих теоретиков т. н. «революционной демократии» А. И. Герцен, создал теорию «русского социализма». Согласно ей Россия должна была придти к осуществлению социалистической утопии через общину. Сохранение общинных институтов рассматривалось как благо, резко отличающее нашу страну от буржуазно-индивидуалистического Запада. Именно Россия, по мысли Герцена, станет первой страной, где восторжествует социализм. Признавая самобытность России, Герцен в то же время придавал ей какой-то примитивный характер: «В нравственном смысле мы более свободны, чем европейцы, и это не только потому, что мы избавлены от великих испытаний, через которые проходит развитие Запада, но и потому, что у нас нет прошлого, которое бы нас себе подчиняло. История наша бедна…». Он считал общинную жизнь примитивной и лишенной какого-либо структурного многообразия. Это «обстоятельство» должно было облегчить всей России переход к уравнительному распределению.

Идеи Герцена легли в основу идейно-политического движения народничества, которое смогло создать сильные организационные структуры – «Земля и воля», «Народная воля», «Черный передел» и др. Народники считали, что Россия может придти к социализму, минуя капитализм, ведь у нее сохранились социалистические, по своей природе, институты – община и артель. Любопытно, что их взгляды на судьбы русского социализма совпадали со взглядами Маркса, которые сложились у него в поздний период. Маркс был уверен, что социализма нельзя достичь без длительного периода развития капитализма. Итогом его станет возникновение мощного рабочего класса, который обобществит собственность. Но для России Маркс делал исключение, ввиду наличия у нее общины, готового социалистического института. Эти мысли он высказал в своем письме к В. Засулич.

Народники иногда выдвигали требования самобытно-традиционалисткого характера (например, созыва Земского собора). Они часто именовали себя русскими патриотами, но зачастую сводили весь свой патриотизм к критике якобы онемеченного чиновничества и требованию предоставить свободу «угнетенным» меньшинствам, в первую очередь, полякам. Монархия объявлялась ими в качестве образования, чуждого русскому народу и выросшего из «византизма», «татарщины» или «германства». По сути, их «патриотизм» оборачивался отрицанием необходимости сильной национальной государственности. Характерно, что среди народников было очень сильно влияние идей анархизма, а некоторые вожди народничества были откровенными анархистами (такие, как М. А. Бакунин).

Многие народники прямо отрицали необходимость патриотизма. М.В.Буташевич-Петрашевский утверждал: «Социализм есть доктрина космополитическая, стоящая выше национальностей: для социалиста различие народностей исчезает, есть только люд». Он полагал, что в будущем все различия между народами исчезнут. Народник П. Л. Лавров писал: национальность сама по себе «не есть враг социализма как современное государство; это не более, чем случайное пособие или случайная помеха деятельности социализма». Иногда социалист может даже выставлять себя «ревностным националистом» с тем, чтобы привлечь своих единоплеменников к идеям социализма. Но в результате воплощения этих идей национальные различия будут преодолены, станут всего лишь «бледным преданием истории, без практического смысла». А вот мнение народника Л. Н. Ткачева – социалист «с одной стороны... должен содействовать всему, что благоприятствует устранению перегородок, разделяющих народы, всему, что сглаживает и ослабляет национальные особенности; с другой он должен самым энергичным образом противодействовать всему, что усиливает и развивает эти особенности. И он не может поступать иначе».

Космополитизм развивался в рамках социализма (как зарубежного, так и отечественного) не случайно. Он был обусловлен идеей преобладания социального начала. Различные общественные группы в разных странах и у разных народов одни и те же. Везде есть своя аристократия, свои купцы, свои наемные рабочие и т. д. Различия между ними обуславливает национальная специфика, которая защищается государством. Именно государство, возвышаясь над социальными группами с их узкими интересами, способно видеть и выражать то общее, что присуще аристократу, предпринимателю и рабочему. Это общее отличает их от аристократов, предпринимателей и рабочих, которые принадлежат к иному народу. Если же над государством возвышается либо общество (социализм), либо группы его индивидуумов (либерализм), то народы перестают замечать разницу между социальными группами в своей стране и за рубежом. Они будут неизбежно стремиться к космополитическому всесмешению. А партии, которые выдвинут идею преобладания общественного или личного начала, неизбежно будут выступать в роли космополитических партий.

В 80-е годы XIX начинается формирование марксистского крыла в российском социализме. Возникает группа «Освобождение труда», возглавляемая бывшим народником Г. В. Плехановым. Наконец, в 1898 году проходит I съезд Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Российские марксисты считали, что победа социалистической революции возможна только после того, как капитализм полностью исчерпает свои потенции и превратит большинство в пролетариат. Тогда пролетарское большинство достаточно легко свергнет буржуазию. Такова была общая схема, которая, однако, разными марксистами истолковывалась по-разному. «Правое» крыло РСДРП, т. н. «меньшевики» (Г. В. Плеханов, П. Б. Аксельрод, Ю. О. Мартов и др.), считало, что период развития капитализма должен быть достаточно долгим. Длительное время власть должна принадлежать буржуазии, которая свергнет самодержавие при помощи рабочего класса (крестьянство меньшевики не считали революционной силой) и проведет необходимые либерально-демократические преобразования.

Левое крыло («большевики») во главе с В. И. Лениным считало, что Россия уже достаточно шла по пути капитализма. Можно и нужно бороться как против самодержавия, так и против капитализма. Но это возможно лишь при условии союза рабочего класса и крестьянства.

А «центрист» Л. Д. Троцкий не надеялся ни на буржуазию, ни на крестьянство. Он возлагал свои чаяния лишь на западный пролетариат.

Для марксистов был характерен капитализм, который носил у них гораздо более радикальный характер. Так, Ленин писал: «Пролетарская партия стремится к сближению и дальнейшему слиянию наций». Согласно ему, «национальные движения реакционны, ибо история человечества есть история классовой борьбы, в то время как нации – выдумка буржуазии».

В начале XX века в России возрождается народничество, которое было разгромлено полицией. В 1901-1906 гг. формируется Партия социалистов-революционеров (ПСР, лидеры – В. М. Чернов, Н. Д. Авксентьев и др.). В отличие от старых народников, эсеры признавали, что Россия все же вступила в капиталистический период своего развития. Но при этом они считали, что сам капитализм затронул российское общество весьма поверхностно. Особенно, это касается деревень, где сохраняется община и мелкое крестьянское хозяйство, в массе своей, трудовое. Именно в аграрной сфере произойдет рождение новых социалистических отношений, которые станут возможны благодаря национализации земли, ее уравнительного распределения и последующей кооперации. На всем протяжении своего существования от эсеров откалывались различные левые и «правые» группы (максималисты, эсеры-интернационалисты, народные социалисты).

В 1917 году, после Февральского переворота, эсеры превращаются в самую массовую и влиятельную партию – благодаря своей опоре на крестьянство. Летом 1917 года в ней состояло около миллиона человек. Тем не менее, ее руководство так и не сумело выработать свой, самобытный взгляд на судьбы социализма и России. Эсеры пошли за гораздо более слабыми, в организационном отношении, меньшевиками. Последние убеждали в необходимости длительного этапа развития капитализма (при наличии самой широкой и социально ориентированной демократии). Но меньшевики и эсеры не учли поляризации российского общества. Оно разделилось на тех, кто был готов принять радикальную программу большевиков, и на тех, кто был готов к радикальному противостоянию Советам – в рядах национал-либерального Белого движения.

Эсеры и меньшевики пытались стать «третьей силой», предлагающей демократический вариант выхода из системного кризиса. При этом они выступали за ослабление государства в пользу общественных структур. В этом они были гораздо левее большевиков, которые для сохранения своей власти вынуждено усиливали воздействие государственных механизмов. При этом эсеро-меньшевики упрекали большевиков в возрождении самодержавия и национальном изоляционизме (согласно им, движение к социализму возможно было лишь как движение всего мирового пролетариата, которому еще только предстоит сформироваться полностью).

Особую их ярость вызвало использование в Красной Армии военных специалистов, начавших свою карьеру еще в царское время. В этом они «перетроцкистили» самого Троцкого, который (из соображений прагматизма) был сторонником активного привлечения спецов. На заседании ВЦИК от 22 апреля 1918 года предложение Троцкого об использовании офицеров и генералов старой армии было встречено критикой как «левых коммунистов», так и «правых» меньшевиков. Лидеры последних – Ф. Дан и Мартов обвинили большевиков чуть ли не в блоке с «контрреволюционной военщиной». А Мартов вообще заподозрил Троцкого в том, что он расчищает путь для Корнилова.

В апреле 1918 года меньшевистская газета «Вперед» открыто солидаризировалась с «левыми коммунистами», протестующими против укрепления трудовой дисциплины на предприятиях, не подвергнувшихся национализации: «Чуждая с самого начала истинно пролетарского характера политика Советской власти в последнее время все более открыто вступает на путь соглашения с буржуазией и принимает явно антирабочий характер… Эта политика грозит лишить пролетариат его основных завоеваний в экономической области и сделать его жертвой безграничной эксплуатации со стороны буржуазии». Меньшевики встретили в штыки объявление новой экономической политики, расценив эту совершенно своевременную и прагматическую меру как капитуляцию перед буржуазией.

Массы не приняли эсеровско-меньшевистского «третьего пути» и Россия пошла по пути, предложенному партией большевиков. В 30-х годах И. В. Сталин (в ожесточенной борьбе с троцкизмом и другими ультралевыми течениями) направление этого пути существенно скорректировал, использовав социализм в качестве мощного рычага для создания сильного государства. После его смерти развитие социалистической теории в СССР практически завершилось, что ввергло страну в состояние застоя. В 80-90-е годы оно закономерно завершилось крушением советского социализма.

Александр Елисеев

В 30-х годах XIX в. в России начинают развиваться идеи утопического социализма. Под утопическим социализмом понимается совокупность тех учений, которые выразили идею желательности и возможности установления такого общественного строя, где не будет эксплуатации человека человеком и иных форм социалистического неравенства.

Утопический социализм отличался от прочих утопий тем, что в нём зародилась и получила развитие идея общего, подлинного равенства. Предполагалось строить это идеальное общество на базе или с учётом достижений материальной и духовной культуры, которые несла с собой буржуазная цивилизация. Новая трактовка общественного идеала: совпадение, соединение личных и общественных интересов. Социалистическая мысль принимала в России особые формы, развиваясь российскими мыслителями желавшими «приспособить» общие принципы социализма к условиям своего отечества. Противоречивость проявлялась прежде всего в том, что основной формой утопического социализма в России закономерно оказывался социализм крестьянский («русский», общинный, народнический), выступавший идеологическим оформлением интересов революционного и демократического, но всё же буржуазного развития.

Основоположником русского социализма стал Александр Иванович Герцен (1812-1870 гг.). Своё духовное пробуждение Герцен связывал с восстанием декабристов. Открывшийся четырнадцатилетнему мальчику «новый мир» не был ещё ясно осознанным. Но это восстание пробудило в душе Герцена первые, хотя ещё и смутные, революционные устремления, первые мысли о борьбе против несправедливости, насилия, произвола.

«Сознание неразумности и жестокости самодержавного политического режима развило в Герцене непреодолимую ненависть ко всякому рабству и произволу» 7 .

Большой интерес вызывала у Герцена философия истории. В начале 40-х г.г. он приходит к выводу, что где нет философии как науки, там не может быть и твёрдой, последовательной философии истории. Такое мнение было связано с тем представлением о философии, которое сложилось у него в результате знакомства с философией Гегеля. Он не интересовался теоретической основой философии, она интересовала его постольку, поскольку её можно было применить на практике. Герцен нашёл в философии Гегеля теоретическое основание своей вражды с существующим; тот же тезис о разумности действительности он раскрыл совсем по-другому: если существующий общественный порядок оправдывается разумом, то борьба против него оправдана - это непрерывная борьба старого и нового. В результате изучения философии Гегеля Герцен пришёл к выводу, что: существующая русская действительность неразумна, поэтому борьба против неё оправдана разумом. Понимая современность как борьбу разума, воплощённого в науке, против неразумной действительности, Герцен соответственно этому строит целую концепцию всемирной истории, получившую отражение как в работе «Дилетантизм в науке», так и в «Письмах об изучении природы». Он усматривал в гегелевской философии высшее достижение разума истории, понятого как дух человечества. Этот воплощенный в науке разум Герцен и противопоставил неразумной, безнравственной действительности.

В философии Гегеля он нашёл обоснование правомерности и необходимости борьбы со старым и конечной победы нового. В творчестве Герцена идея разумности истории соединялась с социалистическими идеалами, сближала немецкую философию с французским утопическим социализмом. Пунктом соединения социализма с философией является в творчестве Герцена идея гармоничной цельности человека. Идея единства и бытия рассматривалась Герценом также и в плане социально-историческом, как идея объединения науки и народа, которые и будут знаменовать социализм. Герцен писал, что когда народ поймёт науку он выйдет на творческое создание социализма.

Проблема единства бытия и мышления выступает еще в одном плане -как революционная практика, как сознательное деяние, как внедрение, воплощение науки в жизнь. В овладении наукой массами он видел необходимое условие установления социализма. Поскольку в науке заключён зародыш нового мира, то стоит только внедрить его в массы и дело социализма будет обеспечено. Социализм Герцена был утопическим. Рассуждая таким образом, он даже ставил в общей форме вопрос о возможности для России первой вступить на путь коренного общественного преобразования: «...может мы, мало жившие в былом, явимся представителями действительного единства науки и жизни, слова и дела.

По существу эта надежда не опиралась ни на какие фактические данные, не были серьёзными его ссылки на особые качества русского национального характера.

Использование Герценом абстрактных философских идей в целях обоснования революции и социализма означает, что философия перестаёт быть здесь собственно философией. Она становится социальной доктриной, теорией революционной борьбы за социализм. Движение мысли вперёд заключалось в том, что признавалась закономерность борьбы в обществе и необходимость рационального просвещения масс наукой. Усвоив диалектику Гегеля он понял, что она - «алгебра революции», но он пошёл дальше, к историческому материализму.

В конце 40-х годов все свои мысли о будущем социалистическом развитии Герцен связывал с Западной Европой. Революция 1848-49 г.г. была важнейшим событием в жизни Герцена. Революцию он воспринял как начало социалистического переворота. Но то, что происходило на глазах Герцена в Париже в 1848 году, совсем не совпадало с его представлением о социалистическом перевороте. Масса народа не была готова к немедленной организации подлинно новой республики. Результатом явилось поражение. Герцена одолевали сомнения в возможности скорого осуществления социализма, но он всё же надеялся, что народ скоро вновь поднимется на борьбу и навсегда покончит со старой цивилизацией. Но надежды Герцена не оправдались. Восприняв восстание парижского пролетариата в июне 1848 года как начало «умирания» Европы и отодвинув установление социализма в западноевропейских странах в неопределённо далёкое будущие, Герцен не прекратил поисков возможностей достижения великого идеала.

Государство, в наибольшей степени способное к социальному преобразованию, Герцен нашёл на родине. «Вера в Россию спасла меня на краю нравственной гибели...» - говорил Герцен 8 . Русские значительно отстали от Европы, исторические события пронеслись над этим народом. Но в этом его и счастье. «Русский народ сохранил свою могучую душу, свой великий национальный характер» 9 . Свой взор он устремил на русскую общину. «Община спасла русский народ от монгольского варварства и от императорской цивилизации, от выкрашенных по-европейски помещиков и от немецкой бюрократии. Общинная организация, хоть и сильно потрясённая, устояла против вмешательства власти; она благополучно дожила до развития социализма в Европе» 10 . В патриархальной общине Герцен и усмотрел средство радикального общественного преобразования, реальный элемент социализма. Герцен разработал теорию «общинного», «крестьянского», «русского» социализма как цельную законченную доктрину. Он считал, что сочетание западноевропейских социалистических идей с русским общинным миром обеспечит победу социализма и обновит западноевропейскую цивилизацию.

Впервые идеи «русского социализма» были изложены Герценом в статье «Россия» (авг. 1848), написанной в форме письма к Г. Гервегу. Сам же термин «русский социализм» возник гораздо позднее: Герцен ввёл его только в 1866 г. в статье «Порядок торжествует!». «Мы русским социализмом называем тот социализм, который идёт от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общего управления, - и идёт вместе с рабочей артелью навстречу той экономической справедливости, к которой стремиться социализм вообще и которую подтверждает наука 11 .

Герцен не оставил рассказа о том, каким именно образом совершился в его мысли поворот к новому воззрению, как сложились и развились главные принципы теории «русского социализма». Общий ответ на этот вопрос известен: «русский социализм» возник в результате пережитой Герценом в период революции 1848 года духовой драмы, вследствие разочарования в возможности близкой победы социализма в Западной Европе и стремления отыскать иные возможные пути осуществления социалистического идеала.

В развитии идей можно выделить два главных этапа: 50-е и 60-е годы. Рубежом между ними является 1861 год. Такое деление неполно отражает развитие «русского социализма». Внутри каждого из периодов были определённые вехи, позволяющие проследить это развитие более детально.

Дореформенный период (1849-1960г г.) в развитии идей «русского социализма» начинается в 1849 г. потому, что именно к этому году относится первое более или менее систематизированное их изложение в статье «Россия». Интересно пятое письмо из цикла «Письма из Франции и Италии» (дек. 1847). Герцен выражает сожаление по поводу отсутствия в Европе «деревенской коммуны» подобной русской, и восклицает: «Да здравствует, господа, русское село - будущность его велика» 12 .

В работе «Россия», Россия представляет в современной Европе юный народ, полный сил, народ, у которого нет прошлого, но зато всё впереди. Нет оснований считать, что в своём дальнейшем развитии Россия должна пройти через все те фазы, через которые прошли народы Западной Европы. Эти народы «доработались» до определённых социальных идеалов. Россия по своему быту ближе к этим идеалам, чем Западная Европа: «...то, что является для Запада только надеждой, к которой устремлены усилия, - для нас уже действительный факт, с которого мы начинаем» 13 . Такой «действительный факт», соответствующий идеалу Западной Европы, - русская сельская община. Эта община нуждается, однако, в определённом развитии и изменении, поскольку в современном виде она не представляет удовлетворительного решения проблемы личности и общества: личность в ней подавлена, поглощена обществом. Сохранив на протяжении всей своей истории земельную общину, русский народ «находится ближе к социалистической революции, чем к революции политической» 14 . Что же социалистического нашёл Герцен в общине? Во-первых, демократизм, или «коммунизм» (т.е. коллективность) в управлении жизнью сельской артели. Крестьяне на своих сходках, «на миру», решают общие дела деревни, выбирают местных судей, старосту, который не может поступить вразрез с волей «мира». Это общее управление бытом обусловлено тем, - и это второй момент характеризующий общину в качестве зародыша социализма, - что люди пользуются землёй сообща. Они вместе её обрабатывают, совместно используют луга, пастбища, леса. Это общинное землепользование представлялось Герцену зародышем сознательной коллективной собственности. Элемент социализма Герцен видел также в крестьянском праве на землю, т.е. в праве каждого крестьянина на надел земли, который община должна предоставить ему в пользование. Он не может и не имеет надобности передавать её по наследству. Его сын, едва он достигнет совершеннолетия, приобретает право, даже при жизни отца, потребовать от общины земельный надел. Крестьянин, покидающий на время свою общину, не теряет прав на землю, её можно отнять у него лишь в случае изгнания - это решает мирской сход. Если крестьянин по собственному желанию выходит из общины, то он теряет право на надел. Ему разрешается взять с собой своё движимое имущество. Это право на землю казалось Герцену достаточным условием для жизнедеятельности общины. Оно исключало, по его мнению, возникновение безземельного пролетариата.

Коллективизм общины и право на землю и составляли, по Герцену, те реальные зародыши, из которых, при условии отмены крепостного права и ликвидации самодержавного деспотизма, может развиться социалистическое общество. Герцен полагал, однако, что сама община по себе никакого социализма не представляет. Вследствие своего патриархального характера она в настоящем виде лишена развития; общинное устройство в течение веков усыпляло народную личность, в общине она принижена, её кругозор ограничен жизнью семьи и деревни. Для того чтобы развить общину как зародыш социализма, необходимо приложить к ней западноевропейскую науку, при помощи которой только и можно ликвидировать отрицательные, патриархальные стороны общины.

«Задача новой эпохи, в которую мы входим, - писал Герцен, - развить элемент на основах науки нашего общинного самоуправления до полной свободы лица, минуя те промежуточные формы, которыми по необходимости шло, плутая по неизвестным путям, развитие Запада. Новая жизнь наша должна так заткать в одну ткань эти два наследства, чтоб у свободной личности земля осталась под ногами и чтобы общинник был совершенно свободное лицо» 15 . Таким образом, путь России к социализму через общину Герцен не рассматривал как исключение из опыта общемирового развития. Он рассматривал возможно скорое осуществление в России социализма, прежде всего как помощь мировой революции; ведь она невозможна без уничтожения русского царизма, без раскрепощения России. Европе никогда не суждено быть свободной» 16 . Но Герцен замечает, что в русской жизни есть нечто более высокое, чем община, и более сильное, чем власть. Это «нечто» он усматривает во «внутренней», не вполне сознающей себя силе, которая «независимо от всех внешних событий и вопреки ним, сохранила русский народ и поддержала его несокрушимую веру в себя». Теперь мысль об отсутствии в России прочно установившегося «прошедшего» становится одним из важнейших основоположений «русского социализма».

Разрабатывая теорию «русского социализма», Герцен думал, что ему наконец удалось фактически обосновать социализм. Узрев в общине материальный зародыш общества социального равенства, Герцен полагал, что преодолел утопизм прежних социалистов, что отныне доказана не только справедливость и разумность социализма, но и возможность и реальность его действительного осуществления. Герцен пишет: «...я не вижу причин, почему Россия должна непременно претерпеть все фазы европейского развития, не вижу я также, почему цивилизация будущего должна неизменно подчиняться тем же условиям существования, что и цивилизация прошлого» 17 .

Статья «Россия» - первый набросок идей «русского социализма», именно набросок, беглый очерк, рассчитанный главным образом на то, чтобы привлечь внимание к поставленным в нём проблемам, пробудить интерес к России и указать на необходимость её изучения. С него начинается деятельность Герцена, направленная на то, чтобы «знакомить Европу с Русью».

Одна из крупных вех этой работы отмечена книгой «О развитии революционных идей в России. Первую главу «Россия и Европа» Герцен начинает с упоминания о статье «Россия» и говорит: «...наши взгляды с того времени не изменились» 18 . Главное в данной работе Герцена с точки зрения развития идей «русского социализма» состоит в том, что здесь впервые, и в сущности единственный раз, так систематизировано и последовательно автор пытается обосновать свою идею ходом исторического развития России. Попыткой исторического обоснования идей «русского социализма» Герцен утверждает, что у России «два основания для того, чтобы жить: социалистический элемент и молодость». Он пытался в книге доказать этот тезис об органичности, прочности, не сокрушительности «социалистического элемента» русской жизни - сельской общины. Герцен считал, что история России до настоящего времени лишь «история эмбрионального развития славянского государства», «путь к неведомому будущему, которое начинает брезжить переднею» 19 . Этот тезис занял важное место в теории «русского социализма». Но во внутренней истории страны, в развитии общественных форм и политических учреждений силы и возможности русского народа не выявились с достаточной полнотой. Это показывает весь ход русской истории. Самодержавие и крепостничество - два основных фактора русской жизни, отстранившие народ от активного участия в общественной и политической жизни страны, сковавшие его силы. Идея «молодости» русского народа, которую пытался здесь доказать Герцен, была в сущности формой, в которой выразилось сознание противоречия между фактом экономической и политической отсталости страны и потенциальными возможностями широкого, прогрессивного развития.

Благодаря сельской общине Россия оказалась более способной к социалистическому преобразованию, чем запад.

Герцен просто констатирует здесь тот факт, что община уцелела в ходе русской истории, и делает вывод, что существование общины обеспечивает переход страны к новому, социальному общественному устройству. Существенное значение для теории «русского социализма» имели две идеи, развернутые в этой книге. Это, во-первых, утверждение, что антагонистическая социалистическая структура, характерная для современной России, не была изначально свойственна стране. Она – результат закрепощения крестьян и сложилась, в сущности, вследствие узаконения крепостничества при Петре I. Тем, что Пётр I окончательно оторвал дворянство от народа и пожаловал ему страшную власть над крестьянами, он поселил в народе глубочайший антагонизм, которого раньше не было, а если он и был, то лишь в слабой степени. Позже, в книге «Крещеная собственность» Герцен писал: «Единство жизни русской разорвал петровский переворот. Две России с начала восемнадцатого столетия стали враждебно друг против друга. С одной стороны была Россия правительственная, императорская, богатая деньгами, вооружённая не только штыками, но всеми приказными и полицейскими уловками, взятыми из Германии; с другой стороны - Русь «чёрного народа, бедная, хлебопашенная, общинная, демократичная, безоружная, взятая врасплох, побеждённая, собственно, без боя 20 ». Такой взгляд на происхождение социалистических преобразований в России вёл к неравнозначному смысловому выводу. Его следствием было революционное требование ликвидировать существовавшее «раздвоение» России.

С точки зрения развития идей «русского социализма» интересной представляется содержащаяся в книге «О развитии революционных идей в России» оценка движения декабристов.

Рассматривая это движение как первую, поистине революционную оппозицию самодержавию, Герцен видит в его неудаче не только свидетельство силы, какой располагает русский абсолютизм для борьбы с революцией, но главным образом, следствие «полного разрыва» между «двумя Россиями». После поражения декабристов, невозможными были уже никакие иллюзии: «народ оставался безучастным зрителем 14 декабря».

Великий вопрос русского общественного развития состоял для Герцена в воссоединии связи между «двумя лагерями», он считал, что для решения этого вопроса, нужно привлечение в революцию поземельной собственности, крестьянин может и хочет быть свободным лишь владея собственной землёй. Так намечается у Герцена идея «права на землю» как основа сближения «двух Россий». Идея займёт важное место в его «русском социализме».

Дальнейшее развитие идей «русского социализма» можно найти в письме Герцена к Ж. Мишле «Русский народ и социализм» (1851 г.) Здесь Герцен повторяет ранее сказанные мысли о социализме: «о молодости» русского народа, о его праве на будущее, о том, что право это основано на фактах существования сельской общины, соответствующей социализму «об освобождении земли», уничтожении крепостничества как начале социалистической революции в России. Начиная с этой статьи, теория «русского социализма» основывается не только на факте существования в России сельской общины как «социалистического элемента» в русском общественном устройстве, но и на убеждении в определённой роли данного факта для будущих судеб страны. Роль эта связывается с тем, что Россия - страна сельская, аграрная и такой ей предстоит оставаться и в будущем. В этом письме впервые сформулировано одно из важных положений «русского социализма», что «человек будущего в России - мужик, точно так же, как во Франции работник 21 ».

С такими взглядами на перспективы исторического развития в России связан ряд утопических черт теории «русского социализма», в первую очередь, недооценка значения развития в России промышленности, непонимание прогрессивной роли русских городов.

Проблеме крепостного права посвящены три статьи Герцена под названием «Русское крепостничество» (1852). С точки зрения развития идей «русского социализма» это произведение Герцена интересно в двух отношениях: во-первых, полемикой с Гакстгаузеном по вопросам о характере сельской общинной России: и, во-вторых, постановкой вопросов о том, что развитие России по пути к социализму возможно без образования в ней класса безземельных пролетариев. Гакстгаузен утверждал, что вся общественная и политическая жизнь русского народа основана на патриархальном принципе, что русский народ был первоначально народом кочевым, пастушеским и лишь впоследствии перешёл к земледелию. Главным в патриархальном быте он считал уважение к старосте общины, так как русский народ не мог существовать без главы – царя; русский народ любит авторитет главы семьи, старосты, царя. Герцен опровергал его мнение о сельской общине, политическом устройстве России и характере русского народа.

Развитие идей «русского социализма» в статьях о русском крепостничестве и состояло, прежде всего, в отстаивании представления о русской сельской общине как «социалистическом элементе», вопреки мнению о «патриархальном» характере общины означало вместе с тем утверждение несовместимости свободного развития общины с крепостничеством 22 ».

В «русском крепостничестве» впервые начинают звучать ноты полемики, направленной не против понимания общины в духе «официальной народности», а против либерально-западнического «отрицания» общины. Он пишет в этой работе, что общине ставят в вину несовместимость её с личной свободой. Но разве чувствуется недостаток в этой свободе до отмены Юрьева дня... Разве наряду с постоянными поселениями не развивались подвижные общины - вольная артель и чисто военная община казаков? Неподвластная сельская община оставляла достаточно широкий простор для личной свободы и инициативы. Казачьи общины не поглощали, не подавляли личность 23 ».

В статье «Крещеная собственность» Герцена пишет о том, что «что русская жизнь находила сама в себе средства отчасти восполнить этот недостаток. Сельская жизнь образовывала рядом с неподвижной общиной, хлебопашенной, мирной деревней подвижную общину - военную общину казаков 24 ».

Он отмечал особый характер русского крестьянина определявшийся коммунизмом его общинного устройства и его деревенским самоуправлением. Коммунизм русской деревни лежал, по мнению Герцена, в основе русского социального порядка. Единство, выражающееся в общинном устройстве, спасёт народ русский. Но, в обеих работах он оговаривает, что социалистические стремления не могут найти удовлетворения ни в общинном укладе русской деревни, ни в «республиканском» устройстве казачьих поселений.

Уничтожение общины (а оно неизбежно в случае освобождения крестьян без земли) привело бы к появлению 20-ти миллионов пролетариев, причём пролетариев сельских, которые, по его убеждению, вовсе не являются революционерами, как их городские собратья. Не правы те, утверждает он, «кто радовался бы образованию пролетариата, т.к. видели бы в нём частичку революционного развития, недостаточно быть пролетариатом, чтобы сделать революцию». В этих рассуждениях Герцена выражается характерная для «русского социализма» мысль о возможности избежать в России развития безземельного пролетариата, и тем самым и необеспеченности жизни, которое неотделимо от существования.

Главная забота Герцена состояла в том, как из заграничного далека помочь революции на родине. С этой целью он основал в Лондоне в 1853 году Вольную русскую типографию, которая положила начало русской бесцензурной печати, где стали печатать и распространять отдельные произведения и листовки, способствующие развитию политического самосознания русского общества.

Средством герценовской пропаганды была и работа «О развитии революционных идей в России», и книга-эпопея «Былое и Думы», работа над которой продлилась 6 лет (1852-1858г.г.).

В конце июня 1853 года вышла первая прокламация «Юрьев день! Юрьев день!» с подзаголовком «Русскому дворянству». В прокламации удивительным образом сочетались элементы дворянской революционности с революционным демократизмом. Герцен писал о том, что нет ««роковой необходимости», чтоб каждый шаг вперёд для народа был отмечен грудами трупов. Крещение кровью - великое дело, всякий успех должен непременно пройти через него 25 ».

Новая ориентация герценовских работ на русскую публику проявится не сразу. В журнале «Английская республика», появится работа, занявшая важное место в развитии «русского социализма». Она была написана в форме писем к англичанину и опубликована под названием «Старый мир и Россия». В этой работе повторяются многие его мысли. Речь идёт здесь о юности славян, о русском народе как народе «земледельческом», о сельской общине как «социалистическом элементе» русской жизни, о необходимости сохранить общину и развить «личное начало», о роли дворянства в развитии революционных идей в России. Но самое важное, что эти «Письма» известны в истории русской мысли «классической» постановкой вопроса: «должна ли Россия пройти через все фазы европейского развития или ей предстоит иной путь движения к социализму.

Это первые вехи на пути философско-исторического обоснования главной идеи «русского социализма» - идеи возможности некапиталистического пути развития России. Но это ещё лишь начало такого обоснования, лишь несколько мыслей, соображений. Возможность для России миновать определённые фазы европейского развития Герцен связывает с тем, что фазы эти могут, должны и фактически пережиты Россией, но на особый манер, Россия прошла через эти фазы так сказать, идеально, в сознании своих передовых представлений. «Россия, пишет он, - проделала свою революцию в европейской школе. Дворянство вместе с правительством образуют европейское государство в государстве славянском. Мы прошли через все фазы либерализма, от английского конституционного поклонения 93-му году. Народу не нужно начинать снова этот скорбный труд, проделанный уже Россией 26 ».

Образованная Россия должна теперь раствориться в народе. Русская прогрессивная мысль дошла в политике до социализма, в философии до материализма и отрицания всякой религии. Социализм, утверждает Герцен «снова привёл революционную партию к народу». В изложенных в этой статье рассуждениях Герцена зачатки двух очень существенных для «русского социализма» и его дальнейшего развития идей. Во-первых, попытка философски объяснить возможность для России миновать некоторые стадии европейской истории развития, исходя из соотношения личного и исторического. Во-вторых, подход к мысли о том, что овладение социалистическими идеями Западной Европы необходимое условие для того, чтобы Россия могла прийти к социализму не повторяя историю пути западноевропейских стран, и мысль о необходимости установить связь между выводами западной науки, усвоенными передовым дворянством и народными стремлениями. Он считал, что в России сохранились некоторые черты анархизма. Герцен высоко оценивал роль русского не чиновничьего дворянства. Он писал, что «эти люди самые независимые люди в Европе, они дошли до социалистических идей в политике, до разума в науке, до отрицания и скептицизма в философии 27 ».

В «Письмах» Герцен рисует перспективы будущей революции. «Государство и личность, власть и свобода, коммунизм и эгоизм - вот геркулесовы столбы великой революционной эпопеи. Европа предлагает решения ущербные и дикие. Революция даст синтез этих решений. Социалистические формулы останутся смутными, покуда жизнь их не осуществит. Будущий строй - социализм - он представлял в то время обществом без правительства.

Герцен подчёркивает, что без содействия западных социалистических идей славянские народы никогда не соберутся силами и не перейдут от коммунизма к сознательному социализму.

Он пишет: «Артель и сельская община, раздел прибытка и раздел полей, мирская сходка и соединение сёл в волости, управляющиеся сами собой, - всё это краеугольные камни, на которых создаётся храмина нашего будущего свободно-общинного быта. Но эти краеугольные камни всё же камни, и без западной мысли наш будущий собор останется при одном фундаменте 28 ».

В 1855 году начинает издаваться альманах «Полярная звезда». Высшим достижением революционно-просветительской деятельности Герцена было издание совместно с Н.П. Огарёвым газеты «Колокол» (1857-1867). На первый план в деятельности Герцена начинает выдвигаться революционная агитация за уничтожение крепостничества.

«Особенность, самобытность России - считает Герцен, составляет сельская община, существующая на протяжении веков». Он считал вполне возможной в России крестьянскую революцию и представлял её себе в виде новой пугачёвщины. Но совершенно определённо заявлял, что предпочитает мирный путь уничтожения крепостничества, что опыт революции 1848 г. внушил ему «отвращение от кровавых переворотов». Герцен обращает свои взоры к русскому образованному дворянству. Он полагал, что именно в слое определённого дворянства таится зародыш и умственные центры грядущей революции.

В 1857 году в теории «русского социализма» окончательно формируется идея «права» крестьян на землю. Освобождение крестьян в России может и должно быть осуществлено как освобождение с землёй, Герцен говорит, что мужик хочет получить лишь мирскую землю, которую он приобрёл правом работы. «Мужик русский не верит, чтобы мирская земля могла принадлежать иному нежели миру, он скорее верит, что он сам принадлежит земле, нежели что землю можно отнять у мира. Это чрезвычайно важно».

Таким образом, ко времени крестьянской реформы 1861 года главные идеи русского социализма были выработаны и многократно повторены. Основными компонентами теории в конце 50-х годов были: признание особого по сравнению с западноевропейскими странами пути России к социализму; убеждение, что Россия более способна к социальной революции, чем эти страны; оценка сельской общины как зародыша социалистической организации и указания на те её качества, которые позволяют видеть в ней такой зародыш; утверждение, что освобождение крестьян с землёй должно стать началом, первым шагом социалистического переворота.

Для дореформенного периода было характерно большее сосредоточение Герцена на социально-экономическом аспекте теории.

После реформы 1861 г. надежды Герцена на уничтожение крепостничества, которое откроет прямую дорогу развитию страны к социализму, не сбылось. «Освобождение» оказалось половинчатым, недовольство крестьян было совершенно очевидно. В публицистике 60-х годов всё ярче сказываются революционно-демократические тенденции, предчувствие крестьянской революции. Одним из существенных сдвигов в мыслях Герцена после реформы 1861 года состоял в отказе от надежд на среднее дворянство как на идейный и организаторский фермент движения России к «русскому социализму». Доказательство того, что после реформы Россия не утратила возможности перейти к социализму, минуя капитализм, составляет важную сторону развития теории «русского социализма» в 60-х годах. Пореформенное десятилетие вносит в теорию дополнения. Интересны две работы Герцена этого периода - «Письма путешественнику» (сер. 1865 года) и статья «К концу года». Герцен намечает два пути движения к социализму - «для запада социализм - заходящее солнце, для русского народа - восходящее 29 ».

Окончательное изучение в конце 60-х годов, ставшее необходимостью для развития теории встречалось с серьёзными трудностями в вопросе экономической, социальной и политической жизни России. Изучать эту жизнь за границей становилось всё трудней, тем более, что живые связи «Колокола» с Россией слабели с каждым днём.

Последний раз Герцен обращается к вопросу о социализме и социалистическом перевороте в письмах «К старому товарищу». Вопрос о средствах социального преобразования составляет основную тему «писем». Серьёзный вопрос современности один, утверждал Герцен, - это вопрос о социализме.

И всё же «русский социализм» Герцена был утопией, ошибкой. Он не понимал того, что невозможно от отношений по форме примитивно-общинных, а по существу феодальных непосредственно перепрыгнуть к социализму. Невозможно потому, что социализм требует для своего построения значительного материально-технического развития, которое дало бы обществу возможность решить социальные задачи.

Пришло время поговорить о русском социализме – политико-экономической концепции, выдвинутой русскими народниками и эсерами XIX-XX вв — Герценым, Михайловским, Лавровым, Чаяновым. Архетипическим ядром эсеровской концепции является философская теория Канта: «человек не средство, а цель». Из сего, почти буддистского коана или афоризма первых христиан родился «этический социализм». Вместо идеи топить людей и целые классы в крови предлагалось задуматься о социализме, как способе преображения человека и народа в «нечто большее, чем он сам».
Так и появилась на свет эсеровская концепция Новой крестьянской социалистической России. Через героический русский социализм и внимание к нуждам и болезням народов планировалось сделать планету братской, родной и подобной Солнцу.

Сей многообещающий полит-термин почему-то оказался в ново-скифском досье XXI века и никуда из него не желает уходить. Хотя изучение этого будоражащего словосочетания прибавляет нам загадок. Потому что «русский социализм» народников и эсеров ориентировался на социалистическое строительство в крестьянской России после победы революции.

Мечта о Революции жизни

Перед революцией 1917 года общины действительно противостояли, как нарождающемуся капитализму в деревне, так и остаткам царско-дворянской феодальной системы. Столетие социальных экспериментов в нашей стране снесло и субъект, и объект и метод «русского социализма». Значение крестьянских общин (если можно таковыми считать сохранившиеся колхозы) в российской общественной и хозяйственной жизни приближается к нулю. Т.е. с теоретической точки зрения народнический «русский социализм» не более чем красивая эмблема.
Однако «означающее», оторванное от «означаемого», самое по себе необыкновенным образом фасцинирует русского человека образца 10-х гг. XXI века. Гипотетические референдумы и соцопросы дают модели «русского социализма» 70% популярности среди выборщиков. Что эти выборщики хотят, и какое отношение к сему парадоксу имеет народническая и скифская социальная модель?
Можно предположить, что наш «коллективный разум» мечтает о «мобилизационном социализме», когда всё на Руси на короткое время становилось общим, когда солнечными зайцами между самыми далёкими людьми в годы нужды и отчаяния лучилось подлинное тепло и священный свет человеческой души, дружбы и братства. Того, чего российское общество напрочь лишено сегодня. Тайной Силы Русской Души.
Эпохи успеха именно эсеровской экономической модели артельного социализма (разработанные экономистом и социологом Туган-Барановским ), «чаяновских кооперативов» и «хозрасчётов» (НЭП, Косыгинские реформы, «Перестройка») русским людям не особенно памятны. Подлинные герои и Солнечные Русские проступают из «советской мобилизации». Павка Корчагин и положительные персонажи «Вечного зова» считаются олицетворением доблести, удали, чести, братолюбия, благородства и непобедимости. Они представляют собой «моральный императив», пассионарный образец. Это притом, что «Как закалялась сталь» лет 20 уже не показывали и (при этой власти) не покажут по российскому центральному телевидению.
Русский Социализм – это сегодня эстетический лозунг, а не политическая доктрина. Это эвфемизм скифского всадника в будёновке. Но для нашего дела – это скорее плюс, чем минус. Образы и грёзы у скифов первичны, а социальные и экономические модели являются их производными. Так воплощается подлинный субъектевизм Солнечного Русского.
Главное вернуть нашим людям тепло души и непередаваемого счастья – быть братьями и сёстрами в бесконечной священной стране! Стране – максимально наполненной жизненной энергией! Подлинный Русский Социализм!

И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу — будто не они,
Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:

Как-то все дружней и строже,
Как-то все тебе дороже
И родней, чем час назад.
(Александр Твардовский «Василий Тёркин. Переправа»)

Мужицкое царство

Но давайте подойдём к русско-социалистической тематике с иной стороны. Архетипы коллективного бессознательного, совпадающие (согласно Карлу Юнгу ) с народной душой, сохраняются в глубине этнического подсознания в течении столетий и даже передаются генетически. (Их так и называют — «генетические архетипы»).
Большинство населения Российской Федерации и стран Содружества живут в городах и мегаполисах, но ментально они по-прежнему остаются крестьянами, потому что тысячелетнее занятие сельским хозяйством вырвать из национальной идентичности не возможно ничем. Ни индустриализацией, ни раскулачиванием, ни опустошением русской деревни.
Люди мечтают о своей потерянной стране.

Как не любить нам эту землю?

Где мне дано весь век прожить,
И эту синь и эту зелень,
И тропку тайную во ржи!
Мне хорошо в твоих раздольях,
Моя любовь, моя земля.
Крестьянка русская в ладонях
Весною нянчила тебя…

(Левашов — Лазарев , песня из к/ф «Крестьяне»)

В 50-х и 60-х гг прошлого века в СССР произошёл реванш этих скрытых сил, короткий, плохо оформленный ответ клюевской Тайной Руси тискам большевистской модернизации. Политический ответ не был до конца сформулировал, он плёлся за хвостом марксистской идеологии. Но…
Но, он был.
На короткое время мы видели Русский Социализм, он выпрыгнул, как алмаз из шахты и освятил гранями-сердцами Евразию и весь мир. А потом опять погас, как уголёк в холодной печи.
В пятидесятых годах прошлого века к власти в России впервые пришли русские крестьяне. Будто нам всем приснилось настоящее Мужицкое Царство из народных сказок и былин о Разине и Пугачёве . Выходцы из деревни предстали образцовыми субъектами и «лекалами» для подражания, первыми среди советских людей. И их подспудные чаяния незамедлительно получили оформление в политике, экономике и культуре СССР, да и всего мира. Потому что именно они сделали СССР-Россию глобальной державой. Во главе Советского Союза на «золотой царский стол» сел курский мужик Никита Хрущёв . Главным и центровым литератором страны прогремел смоленский крестьянин Александр Твардовский. А вслед за ним изысканные и яркие крестьяне-писатели: Распутин, Шукшин, Белов, Абрамов , сказатель Шергин . Ну, а выше всех вознёсся гжатский парень с детской улыбкой Юрий Гагарин . Серьёзная красавица Валентина из деревни Большого Масленниково совершила первый и последний космический женский полёт в одиночку.
Сбылась вековая грёза народников и эсеров, мечтавших, что страной однажды будут управлять русские крестьяне. Сотни лет до этого — не русские и не крестьяне, а тут будто сказка поскакала по Руси галопом…
Мужицкое Царство во многом хаотично и бессознательно пыталось высказать «Русский социализм».
В первую очередь, пошли в разнос тюрьмы и остроги, ненавистные мужикам тысячи русских поколений. Миллионы узников возвратились домой.

Освободились евразийцы Пётр Савицкий и Лев Гумилёв, лидер партии левых эсеров Ирина Каховская.
Вернулись на Родину репрессированные народы.

Геоэкономика и геополитика Мужицкого Царства
Произошла вторая отмена крепостного права, невиданное дело — жителям села вернули паспорта и разрешили путешествовать по стране! Ничего подобного при сталинском режиме и представить было невозможно!
Дальше начался собственно социализм (потому что в при Ленине и Сталине у нас был конечно же государственный капитализм). Верховная власть возможно впервые за тысячелетия повернулась лицом к народу. Началось массовое бесплатное жилищное строительство. Всеобщее медицинское обслуживание и образование именно тогда подняли на небывалую высоту.
Страна разделилась на макрорегионы-совнархозы. Именно они получили реальную экономическую власть. Тем самым у национальных элит союзных и автономных республик был выбит главный рычаг и кошелёк для потенциального сепаратизма. Теперь нацреспублики отвечали за культурное и мемориальное наследие народов, т.е. занимались своим главным и необходимым делом. А в СССР возникла сложная ассиметричная организация по национально-региональному принципу.
Идеи народников-статистиков Колосовского, Александрова , антропогеографа Вениамина Семёнова-Тяньшаньского по замене в стране-вселенной неуклюжего отраслевого хозяйствования на региональное районирование подарили Советскому Союзу настоящий экономический всплеск. Выяснилось, что делать дела самим, не озираясь всё время на Москву, выгодно и привлекательно для инициативных и активных людей в советской промышленности.
Времена «хрущёвской оттепели» оказались последний попыткой не просто «внести жизнь» в наше село. По сути колхозников-целинников провозгласили «передовым авангардом» всей советской цивилизации. «Мужик в гору пошёл» и начал с удовольствием и по делу играть в стране главные роли. Сельское хозяйство на короткое время оказалось в центре «повестки дня» России- Евразии. Фильм «Иван Бровкин на целине» Лукинского о жизни тракторной бригады снискал невероятную популярность. Леонида Харитонова — исполнителя главной роли женщины России признали эталоном русского мужчины. Тысячи женщин мечтали иметь «от такого «Ивана» детей»!
Словно бы съёмочная группа попала в «точку нуменозности» коллективного бессознательного народа.

Бригады целинников — это совсем не колхозы в обыденном значении этого слова. Колхоз — это зона оккупации коммунистическим государством крестьянской общины. Целинники хозяйствовали артелью, хотя сами себя так не называли. Частное, «куркульское» отношение к труду не поощрялось, но и роль государства в управлении артелью была сведена к минимуму семилетнего плана. В артелях царствовала общественная и трудовая инициатива. В целинном энтузиазме мы узнаём и прозрения Кропоткина и экономические выкладки Кондратьева. Но знатоки назовут и точный идейный источник «артельного» или «ватажного» социализма. Это экономическая программа партии левых эсеров, разработанная членом её ЦК Сергеем Рыбиным-Луговым , возглавлявшим в 20-х гг. крупнейшую в России артель «Муравейник». И Кропоткин и Рыбин признавали артель исконным русским способом хозяйствования. Но расцвела она — при освоении Целины.

Хрущёв считал, что почин целинников даст стране людей нового характера. Активно-социалистических, волевых, свободных и открытых, как степь. По сути Целина планировалась, как полигон, специальная земля, рождающая не только хлеб, но и тип грядущего советского человека.
Официальной (хотя неформальной) идеологией СССР в пятидесятых-шестидесятых предстал не марксизм и не «культ чёрной земли» (как можно было бы от бывших «лапотников» ожидать), но Русский Космизм. Идея всеединства и покорения Вселенной, сформулированная Гагариным-Фёдоровым, Константином Циолковским, Владимиром Соловьёвым и Владимиром Вернадским взбудоражила и одухотворила советскую молодёжь. Ею бредили молодые авиаконструкторы и атомщики, писатели и геологи. Знамя Русского Космоса превратило СССР в наиболее привлекательную страну-модель для подражания народов всего мира. Первые советские космонавты сделали для этого больше, чем тысячи танков и самолётов. В шестидесятые равняться на Русских в мире стало страшно модно!
Во внешней политике Советский Союз взял на вооружение изначальную эсеровскую концепцию национально-освободительной борьбы народов мира за свободу жить на своей земле по своим законам. Это дало огромные плоды, когда треснули западные колониальные империи. Во всём мире на Русского смотрели, как на Освободителя и Избавителя от европейского и американского гнёта и рабства.
Преимущество США над СССР в ядерном вооружении казалось катастрофическим, американцы имели в десятки раз больше боеголовок и в случае реального конфликта готовились реально уничтожить нахрапистое Мужицкое Царство.
Генсек и ГлавМужик Никита Хрущёв начал внешнюю политику, больше похожую на игры в кости с чертями на кладбище. Через эксцентричные выходки и личные пиар-компании на территории противника (внутри США), через жесточайший взаимный шантаж «Карибского кризиса» наши вышли с прибылью. Русский мужик-хитрован по сути развёл и запугал геополитических врагов, имея на руках весьма слабые карты.
Мы далеки от идеализации «Оттепели» или лично Хрущёва. Но если судить объективно, то можно вычленить, что «народническая идея» впервые проросла через государственный (в данном случае большевистско-марксистский бетон). И принципы Русского понимания Социализма начали кристаллизоваться, словно удивительные цветы соли вокруг брошенного в волшебное озеро Эльтон банального гвоздя.

Эсеровский реванш

Никита Хрущёв своим полным отсутствием классического образования (а Ленин имел университетское, а Сталин — семинарское) воплотил в себе «чвенгуровскую мечту» платоновского персонажа Копенкина . Сей достойный красный рыцарь мечтал, чтобы с России, как со степи вынесло все зёрна пришлой романо-германской цивилизации, все её сорняки и пустоцветы. И чтобы Земля сама родила из себя самоя Новое и Иное, Родное. Своё.
Поэтический образ прекрасен, но не совсем верен. У Хрущёва и у «крестьянской сети», неожиданно воспарившей над Русью, будто невод, вынутый из тёмной реки, была идеология или крипто-идеология.

Семена «земли и воли», разбросанные партией социалистов-революционеров по «большакам», деревням и хуторам нашей Равнины, не могли не пустить корней и не дать урожая. 40 лет спустя после разгрома эсеровских партий.
К концу своего правления, Никита Хрущёв совершил административно-политическое решение, повергшее советскую бюрократию в шок, и ставшее, возможно, главной причиной его отставки. Мужицкий царь потребовал разделить коммунистическую партию на городскую и сельскую!
Что отсылает нас к 6 июля 1918 года — к лихим временам зари красной власти. Когда «рабочая» советская партия большевиков «съела» «крестьянскую» советскую партию левых эсеров. А Хрущёв предложил фактически крестьянскую партию восстановить!
Такие революционные решения не возникают от волюнтаризма или помешательства (что приписывали генсеку, свергнувшие Хрущёва его же собственные политические халдеи). Мы констатируем, что у Никиты Сергеевича и у «тайной крестьянской сети» имелся достаточно внятный план внутренних и внешних приоритетов, своеобразное видение будущего Русской Цивилизации. Данную систему евразийцы-народники и Новые Скифы именуют «Русским Социализмом», а корнями она уходит к народникам XIX века, к эсерам, скифам 1918 года, к «крестьянским поэтам» и левым евразийцам.
Мужик на кремлёвском троне с сочной фамилией «Хрущёв» имеет к нашей доктрине непосредственное отношение. Иное дело, что по своему мужицко-народническому темпераменту Никита Сергеевич скрывал и юлил и прятал собственные политические взгляды до последней возможности.
Есть свидетельства троцкистских взглядов и связей Хрущёва в эпоху крутой партийной борьбы 20-х гг. Но реального «троцкизма» (кроме яростных и часто неуклюжих методов «перманентной революции») в хрущёвской «крестьянско-космической» программе не было. Частично он продолжал госполитику, доставшуюся ему в наследство от драконовских режимов Ленина, Сталина и романовской династии: в Новочеркасском расстреле рабочих, в повышении налогов, в гонении на религию, мы никогда не разглядим ни Михайловского, ни Спиридонову.
Но человек родившийся в курской деревни Калиновка, не мог с молоком матери не усвоить понятные и приятные деревенскому люду лозунги партии социалистов-революционеров. Потому что, всё что делал Хрущёв во времена «оттепели» (все его личные, а не взятые в наследство от Сталина государственные «ноу-хау») так или иначе совпадает именно с эсеровским идеологическим багажом. И ничего удивительного тут нет. Народники десятилетиями «ходили в народ», в эсеровских партиях состояли миллионы людей, социал-революционные философы, статистики, социологи, экономисты и литераторы произвели фантастическую работу по формулированию собственно русских социалистических чаяний, грёз, заветов и наказов Крестьянской Руси. И какой ещё социализм мог понять и строить русский крестьянин, взявший наконец власть над бескрайней землёй!?
Но историк «скифства» Ярослав Леонтьев недавно принёс нам даже не подтверждение догадок, но информационную бомбу:
Юноша-свет-Никита начинал свою политическую карьеру в 1918 в юзовской (донецкой) дружине левых эсеров! Как Сергей Есенин … Когда партия «приказала долго жить» остался с большевиками. Но как только «большевистский огонь» выпаленный донельзя сталинской имперской политикой, ослаб… Пламень тайной крестьянской Руси, прятавшийся словно аленький сердечный цветок под шубами государственного торфяника, прозрел и вырвался наружу!

Махно на хрущёвской даче

Крестьянский народнический отчаянный сполох из-под-земли поразил мир и лучинами русских космических кораблей осветил небесную сферу до порога Венеры и Марса! И сгорел как Гагарин! От искры с ободов у крестьянина, собравшегося на Луну, запылала телега. Кони понесли и сожгли в стратосфере вековую мечту русского народа о Мужицком Вселенском Царстве. О Звенящем «сороком сороков» над планетой Русском Социализме.

Социолог Александр Прохоров указывает на схожесть политической судьбы Хрущёва и Павла I. Они хотели развивать общество, а общество «играть в активность» уже не хотело. Они пытались «фасцинировать» правящую элиту на подвиги, сопоставимые с первыми крестовыми походами, но партийная и дворянская аристократия не желала и не доверяла новым революциям. И Павел и Никита желали реально помочь (и многое сделали) для улучшения жизни простого народа. Но в решительный момент борьбы за власть народ их не поддержал.
Что есть трагедия пассионариев на троне, среди ленивых и лживых царедворцев, во главе народа, уставшего воевать и строить.
Ведь, как мы уже указывали Русский Социализм Изучаемый нами элемент существует лишь при очень высоком электрическом напряжении. При слабом — вы его никогда не увидите и не получите!
Хрущёв, способствовавший выводу советов из сталинского анабиоза, поощрявший самоорганизацию населения в дружины, стройотряды, бригады и ТОСы всё равно так и остался государем чиновников. Центровая бюрократия, до смерти ненавидевшая экономический почин совнархозов и целинников, вольные нравы «оттепели» прогнала своего вождя, будто царя Эдипа.

Наш крипто-эсер и крипто-скиф Никита Хрущёв, сброшенный «героями застоя» с мужицкой «Царь-Горы» доживал свой век на партийной даче. Говорят, что туда к нему ездил Владимир Высоцкий, и вместе они рассуждали о судьбах национального искусства. При Хрущёве все эти барды и поэты, как продолжатели дела акынов, ашугов, гусанов и слепых гусляров распелись соловьями. И якобы дед-Никита читал молодому барду стихи Нестора Махно. Он мог себе такое позволить. Генерал, живший посреди Сталинградской битвы на Мамаевом кургане. Выходец из левоэсеровской дружины бандитско-рабочей по сию пору Юзовки (Донецка). Рождённый на курской магнитной аномалии, в самой матке крестьянской Руси.

Проклинайте меня, проклинайте,
Если я вам хоть слово солгал,
Вспоминайте меня, вспоминайте,
Я за правду, за вас воевал…
За тебя угнетённое братство,
За униженный властью народ,
Ненавидел я чванство и барство,
Был со мной за одно пулемёт.
И тачанка, летящая пулей,
Шашки вверх, ошалелый «подвысь!»
Почему ж от меня отвернулись,
Те, кому я отдал свою жизнь?
В моей песне ни слова упрёка,
Я не смею народ упрекать,
Почему же мне так одиноко?
Не могу рассказать и понять.
(Нестор Махно)

Скончался Никита Сергеевич 11 сентября 1971 года в День Усекновения Главы Иоанна Предтечи. За 30 лет до сего срока в Орле в Медведевском лесу расстреляли лидера партии левых социалистов-революционеров Марусю Спиридонову. 11 сентября. Те, кто разбирается в знаках священной хронологии, поймут всё и сразу.
А в декабре 1971 года скончался поэт-символ последней русской крестьянской культурной революции — Александр Твардовский, затравленный лучшими брежневскими цепными писателями. А Василию Шукшину окончательно запретили снимать «Степана Разина». Сундук «духа народного» крепко захлопнулся.

Коммунизм, 1980

Главным флагом «хрущёвском мобилизации» всё же были ни космос, ни индустриальный рывок без ГУЛАГа и не Целина. Главным своим делом Царь-Мужик считал «построение коммунизма при жизни нынешнего поколения». Это был основной проект, вокруг него вертелся весь пафос красной пропаганды, на мечту, как на ось накручивали экономические «семилетки».
В исторической перспективе промышленно слаборазвитый и малонаселённый Восточный блок проигрывал индустриальной и демографической мощи Запада. Умные люди это поняли ещё в 60-е годы. Как лихая тройка рано или поздно устанет гнаться за добротным дилижансом, запряжённым двенадцатью лошадьми. Нужен был экстренный рывок. Требовалось создание технологий, способных революционным образом изменить мир. Потомки русских крестьян, новые Кулибины и Ломоносовы ещё в шестидесятые такие технологии изобрели. Термальные и летающие электростанции, производящие дармовую энергию, прообразы «наноботов», чертежи «Бурана», «оргоружие» Спартака Никанорова , планы лунных и подводных городов и ферм. Реализация этих проектов в корне изменила бы облик мира, вывела СССР в технологические лидеры и, о, да, позволила бы советскому народу прикоснуться к коммунистическому изобилию товаров и услуг. Собственно так и планировалось, что работать будут роботы, а люди-товарищи будут друг другу услуги оказывать. СССР собирался первым войти в эпоху постиндустриального общества. Но для запуска актуальных по сию пору проектов необходима экстренная мобилизация всего общества. Именно мобилизации требовали Хрущёв и молодые «космисты» из Академгородка, Дубны и Байконура.
Пришедшие на смену Никите вожди совершили настоящее цивилизационное предательство. Они пошли с Западом на Большую Сделку 1972 года. Советский Союз давал Европе нефть и газ, становился её «сырьевым придатком» и частью глобальной экономики. В обмен нашему обществу дали возможность долгожданного покоя в гонке Холодной войны, наступило странное перемирие, именуемое электробатареечным словом «разрядка». Гениальные русские коммунистические технологии засунули на полки, а Запад и США сконцентрировались и совершили свой капиталистический постиндустриальный рывок.
Дальнейший экономический крах СССР мы обсуждать не будем. Ведь эта статья о Русском Социализме.
Нас же предельно интересует каким представляли его реализацию во времена провозглашения «немедленного построения коммунизма»?

Страна Муравия

Однажды Берия спросил Никиту Хрущёва: «Каким ты видишь коммунизм?». Ответ Никиты Лаврентия Павловича рассмешил. Конечно, каким же мог видеть квинтэссенцию социализма курский «смерд»: «Мяса должно быть, много, молока, народ наш голодал, он ни в какой еде и одежде не должен нуждаться». Берия считал себя интеллектуалом, а «Хруща» — «кабаном» и «колхозаном». Горько он поплатился потом за презрительную недооценку.
А по хрущёвской оговорке, как по капли вина из кувшина, мы, по-структуралистски, можем судить о том, что вкладывали в загадочное слово «коммунизм» русские крестьяне, чем они наполняли эту политэкономическую категорию.

Мужики понимали социализм и коммунизм, как Рай, как Тридевятое сказочное царство, где «молочные реки и кисельные берега». Где хребты из мяса, а огурцы и кукуруза размером с дом (как в «Солнечном Городе» Николая Носова ). В этом Беловодье жить легко и сытно, там работают лишь чудо-звери или невидимые чудо-машины (настолько невидимые, что сами картошка с рыбой на стол укладываются). «Умные печи» выносят на Свет Божий готовые томлёные пироги и кулебяки.
Чтобы стоял, как в царском доме, всегда накрытый стол, всегда с семью различными кушаньями: хлеба, мяса, яблок и иных подобных вещей… В Царстве надо лишь не забывать благодарить незримых хозяев и оказывать чудо-зверям время от времени магические услуги. Да, и не есть по целому блюду, а откусывать по кусочку. И всё. Жить при коммунизме будет русский мужик, как у Христа за пазухой.
В поисках Тайного Праведного Царства крестьянин наш — с изначала Руси. Староверы-каменщики с Алтая, молокане и духоборы с известковых рек Армении, поморы из Студёного моря многое могли бы рассказать о путешествии за Птицей Удачи в Леденец, в Лукоморье, в Град Святого Духа, в Белую Индию.
Русские поддержали эсеров и большевиков, потому что комиссары, будто детям, пообещали народу показать сию Волшебную Страну.
По сути вся жизнь «нашего человека» построена на розыске священного царства. Мама и бабушка нам рассказали о нём в детстве. А герою поэмы Твардовского Никите Моргунку рассказал дедушка.

Ведёт дорога длинная Туда, где быть должна

Муравия старинная Муравская страна.
Земля в длину и в ширину кругом своя
Посеешь бубочку одну — и та твоя!
И никого не спрашивай, себя лишь уважай,
Косить пошёл — покашивай, поехал — поезжай!
И всем крестьяниким правилам Муравия верна!
Муравия-Муравия Хо-рошая страна!

И бродил тёзка Хрущёва, покуда стояла сила в ногах, ища в ускользающих просторах России народное крестьянское счастье. Наблюдая скрипучие телеги, увозящие кулаков с семьями на Соловки, бродя среди цыган и бывших попов, среди столбов и тракторов, свадеб и похорон, сторожей и яблоневых садов, потеряв доброго коня, напившись синем дымом, встретив то ли Сталина, то ли Наполеона верхом на коне, обдумав все русские думы, горестно возвращается Никита в колхоз…

Страны Муравской нету, мол. Как так? А просто так.
Была Муравская страна и нету таковой.
Пропала, заросла она травою-муравой.

Герои Твардовского не успокаиваются, продолжают пошуки. На войне, в аду, в смутных мыслях о родной сгоревшей деревне, продолжают искать Страну-Из-Которой-Течёт-Жизнь. Муравию — засеянную благодатной травой-муравой вечной весны.

Дар мёртвого богатыря

Грезится, стучится, ломится к нам из национальных снов Красный Чевенгур, Королевство Золотого Петушка, Китайская сторона Зелёной свежести.
В заиндевелой бесприютной земле среди самой страшной войны солдат Василий Тёркин получает в подарок от танкистов гармонь их погибшего командира. Усталые, измученные, осатаневшие и голодные русские люди, застрявшие в военной пробке неожиданно получают инъекцию стихии чистой жизни, будто безнадёжно больные цынгой вбирают в себя под небесной капельницей приход миллионов витаминов. Бесплатного счастья, сопоставимого с нисхождением на автоколонну потока Святого Духа.
Играет гармонь:

Только взял боец трехрядку,

Сразу видно — гармонист.
Для началу, для порядку
Кинул пальцы сверху вниз.

Позабытый деревенский
Вдруг завел, глаза закрыв,
Стороны родной смоленской
Грустный памятный мотив,

И от той гармошки старой,
Что осталась сиротой,
Как-то вдруг теплее стало
На дороге фронтовой.

От машин заиндевелых
Шел народ, как на огонь.
И кому какое дело,
Кто играет, чья гармонь…

И забыто — не забыто,
Да не время вспоминать,
Где и кто лежит убитый
И кому еще лежать.

И кому траву живому
На земле топтать потом,
До жены прийти, до дому, —
Где жена и где тот дом?

Плясуны на пару пара

С места кинулися вдруг.
Задышал морозным паром,
Разогрелся тесный круг.

— Веселей кружитесь, дамы!
На носки не наступать!

И бежит шофер тот самый,
Опасаясь опоздать.

Чей кормилец, чей поилец,
Где пришелся ко двору?
Крикнул так, что расступились:

— Дайте мне, а то помру!..

В пляске, словно в обрядовой игре, будто из бабкиного ларца достаётся потерянная в детстве страна. Василий Тёркин получил в дар от покойника волшебную гармонь. Инструмент обретается из Мира Мёртвых по всем канонам русского эпоса, ведь и в сказке «гусли-самогуды» сделаны из человеческих жил.
Гармонь Василия Тёркина — это Русский Социализм. Дар русских пращуров, благодарных богатырей, живущих в привольной пресветлой стране за полями, за лесами, за горами. Куда идти-не дойти, куда скакать-не доскакать…
Дар родных людей, отмучившихся за святое общерусское дело, переполненный сладкой кашей Горшочек-Вари. Словно медный котёл судьбы скифского царя Арианта он щедро кормит наших людей стихией чистейшей жизни. Гармонь, как Летучий Корабль несёт измученных советских солдат в Царствие Небесное. Вдыхает в них неодолимую Силу. Дарует «золотой ярлык» на победу в изначально проигранной войне.
«Волшебные технологии» коммунизма из той же серии. Они как Рог Изобилия С-Той-Стороны. Они будто радио для общения с ушедшими вдаль русскими поколениями…
Однажды пращуры (по предсказанию Николая Фёдорова ) воскреснут. Однажды они помогут Солнечному Русскому построить Царствие Божие на земле.
Ведь Русский Социализм никуда не делся — он кровная часть нашей идентичности, самости. Он вечен, пока на планете живут Русские. Русский Социализм — в каждом из нас! За него по-прежнему готовы проголосовать от 70 до 90 процентов отечественных выборщиков.

Это не коллективное помешательство и не блажь. Ведь русский крестьянин по своему характеру рационален, прижимист и чёток. Он понимает космизм, как конкретную вещь:
Если эта Земля-целина освоена, то надо полететь и распахать Новую Землю! Найти заветную планету Муравию!

И пошел, пошел работать,

Наступая и грозя,
Да как выдумает что-то,
Что и высказать нельзя.

Словно в праздник на вечерке
Половицы гнет в избе,
Прибаутки, поговорки
Сыплет под ноги себе.

Русский социализм…
По-моему — всё только начинается!
Пляшем, строим и летим!

Павел Зарифуллин

Основные положения теории "русского социализма" разработал Александр Иванович Герцен (1812-1870). Главным для Герцена был поиск форм и методов соединения абстрактных идей социализма с реальными общественными отношениями, способов воплощения в жизнь теоретических ("книжных") принципов социализма. Подавление буржуазией восстания парижского пролетариата в июне 1848 г. Герцен глубоко переживал как поражение социализма вообще: "Запад гниет", "мещанство торжествует". Вскоре (к 1849-1850 гг.) Герцен пришел к выводу, что страной, в которой есть возможность соединить социалистические идеи с исторической реальностью, является Россия, где сохранилось общинное землевладение.

В русском крестьянском мире, утверждал он, содержатся три начала, позволяющие осуществить экономический переворот, ведущий к социализму: 1) право каждого на землю, 2) общинное владение ею, 3) мирское управление. Эти общинные начала, воплощающие "элементы нашего бытового, непосредственного социализма", писал Герцен, препятствуют развитию сельского пролетариата и дают возможность миновать стадию капиталистического развития: "Человек будущего в России - мужик, точно так же, как во Франции работник".

В 50-е гг. Герцен основал в Лондоне Вольную русскую типографию, где печаталась газета "Колокол" (с 1857 г.), нелегально ввозившаяся в Россию.

По мнению Герцена, отмена крепостного права при сохранении общины даст возможность избежать печального опыта капиталистического развития Запада и прямо перейти к социализму. "Мы, - писал Герцен, - русским социализмом называем тот социализм, который идет от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общинного управления, - и идет вместе с работничьей артелью навстречу той экономической справедливости, к которой стремится социализм вообще и которую подтверждает наука".

Существовавшую в России общину Герцен считал основой, но отнюдь не готовой ячейкой будущего общественного устройства. Ее главный недостаток он видел в поглощении личности общиной.

Народы Европы, согласно теории Герцена, разработали два великих начала, доведя каждое из них до крайних, ущербных решений: "Англосаксонские народы освободили личность, отрицая общественное начало, обособляя человека. Русский народ сохранил общинное устройство, отрицая личность, поглощая человека".

Главная задача, по мнению Герцена, в том и состоит, чтобы соединить права личности с общинным устройством: "Сохранить общину и освободить личность, распространить сельское и волостное self - government * на города, на государство в целом, поддерживая при этом национальное единство, развить частные права и сохранить неделимость земли - вот основной вопрос русской революции - тот самый, что и вопрос о великом социальном освобождении, несовершенные решения которого так волнуют западные умы".

* Самоуправление.

Герцен уделял большое внимание способам осуществления социальной революции. В его произведениях немало суждений о неизбежности насильственного низвержения капитализма: "Сколько социализм ни ходит около своего вопроса, у него нет другого разрешения, кроме лома и ружья". Однако Герцен отнюдь не был сторонником обязательного насилия и принуждения: "Мы не верим, что народы не могут идти вперед иначе, как по колена в крови; мы преклоняемся с благоговением перед мучениками, но от всего сердца желаем, чтоб их не было".

В период подготовки крестьянской реформы в России в "Колоколе" выражались надежды на отмену крепостного права правительством на выгодных для крестьян условиях. Но в том же "Колоколе" говорилось, что если свобода крестьян будет куплена ценой пугачевщины - то и это не слишком дорогая плата. Самое бурное, необузданное развитие предпочтительнее сохранения порядков николаевского застоя.

Надежды Герцена на мирное решение крестьянского вопроса вызвали возражения Чернышевского и других революционных социалистов. Герцен отвечал им, что Русь надо звать не "к топору", а к метлам, чтобы вымести грязь и сор, скопившиеся в России.

"Призвавши к топору, - пояснял Герцен, - надобно овладеть движением, надобно иметь организацию, надобно иметь план, силы и готовность лечь костьми, не только схватившись за рукоятку, но схватив за лезвие, когда топор слишком расходится". В России нет такой партии; поэтому к топору он звать не будет, пока "останется хоть одна разумная надежда на развязку без топора".

В те же годы Герцен разрабатывал идею избрания и созыва всенародного бессословного "Великого Собора" - Учредительного собрания для отмены крепостничества, узаконения пропаганды социалистических идей, законной борьбы против самодержавия. "Каково бы ни было первое Учредительное собрание, первый парламент, - подчеркивал он, - мы получим свободу слова, обсуждения и законную почву под ногами". Начиная с Герцена идея Учредительного собрания стала органической частью социально-революционной и демократической идеологии России.

Разочарование результатами реформы 1861 г. усилило революционные настроения Герцена. Однако ему было ясно, что если с помощью революционного насилия можно упразднить самодержавие и остатки крепостничества, то построить социализм таким способом невозможно: "Насильем можно разрушать и расчищать место - не больше. Петрограндизмом* социальный переворот дальше каторжного равенства Гракха Бабёфа и коммунистической барщины Кабе не пойдет". В статье "К старому товарищу" (1869-1870 гг.) Герцен спорит с Бакуниным, продолжавшим принимать страсть разрушительную за страсть творческую"**. "Неужели цивилизация кнутом, освобождение гильотиной составляют вечную необходимость всякого шага вперед?"

* Петрограндизм - преобразование общества государственной властью насильственными методами, подобно Петру I (Великому).

** Герцен намекает на статью Бакунина (под псевдонимом Жюль Элизар) в "Немецком ежегоднике" за 1842 г., завершающуюся фразой: "Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть!"

Государство, церковь, капитализм и собственность осуждены в научной среде так же, как богословие, метафизика и прочее, писал Герцен; однако вне академических стен они владеют множеством умов. "(Обойти вопрос понимания так же невозможно, как обойти вопрос о силе".

Из развалин буржуазного мира, разрушенного насилием, снова возникает какой-нибудь иной буржуазный мир. Попытка быстро, с ходу, без оглядки перейти от современного состояния к конечным результатам приведет к поражениям; революционная стратегия должна искать наиболее короткие, удобные и возможные пути к будущему. "Идя без оглядки вперед, можно затесаться, как Наполеон в Москву, - и погибнуть, отступая от нее".

Герцен обращал особое внимание на "международное соединение работников" (т.е. МТР, Интернационал) как на "первую сеть и первый всход будущего экономического устройства". Интернационал и другие соединения работников "должны становиться вольным парламентом четвертого состояния". "Серьезный характер их, - писал Герцен о конгрессах МТР, - поразил врагов. Сильное их покоя испугало фабрикантов и заводчиков".

В теории "русского социализма" Герцена проблемы государства, права, политики рассматривались как подчиненные главным - социальным и экономическим проблемам. Эпоху чисто политических революций Герцен относил к пройденным этапам истории; преобразования форм государств и конституционных хартий исчерпали себя. У Герцена немало суждений о том, что государство вообще не имеет собственного содержания - оно может служить как реакции, так и революции, тому - с чьей стороны сила. Комитет общественного спасения разрушал монархию, революционер Дантон был министром юстиции, самодержавный царь стал инициатором освобождения крестьян. "Этой государственной силой, - писал Герцен, - хотел воспользоваться Лассаль для введения социального устройства. Для чего же - думалось ему - ломать мельницу, когда ее жернова могут молоть и нашу муку?"

Взгляд на государство как на нечто второстепенное по отношению к экономике и культуре общества в рассуждениях Герцена направлен против идей Бакунина, считавшего первостепенной задачу разрушения государства. "Экономический переворот, - возражал Бакунину Герцен, - имеет необъятное преимущество перед всеми религиозными и политическими революциями". Государство, как и рабство, писал Герцен (ссылаясь на Гегеля), идет к свободе, к самоуничтожению; однако государство "нельзя сбросить с себя, как грязное рубище, до известного возраста". "Из того, что государство - форма преходящая, - подчеркивал Герцен, - не следует, что это форма уже прешедшая".

Будущее общество мыслилось Герценом как союз объединений (снизу вверх) самоуправляющихся общин: "Сельская община представляет у нас ячейку, которая содержит в зародыше государственное устройство, основанное на самозаконности, на мировом сходе, с избирательной администрацией и выборным судом. Ячейка эта не останется обособленною, она составляет клетчатку или ткань с сопредельными общинами, соединение их - волость - также управляет своими делами и на том же выборном начале".

Видным теоретиком и пропагандистом идей "русского социализма" был также Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889). Один из руководителей журнала "Современник" в 1856-1862 гг., Чернышевский, посвятил ряд статей систематическому изложению и популяризации идеи перехода к социализму через крестьянскую общину, с помощью которой, по его мнению, Россия сможет избежать "язвы пролетариатства".

В статье "Критика философских предубеждений против общинного владения" Чернышевский стремился доказать на основе гегелевского закона отрицания отрицания необходимость сохранения общины и ее развития в более высокую организацию (по триаде: первобытная общинность - частнособственнический строй - коллективистское или коммунистическое общество). Для развитых стран, "потерявших всякое сознание о прежнем общинном быте и только теперь начинающих возвращаться к идее товарищества трудящихся в производстве", Чернышевский в статье "Капитал и труд" излагал план организации производственных товариществ при помощи ссуды от правительства, назначающего на один год новому товариществу опытного директора. Организация производственно-земледельческих товариществ была очень похожа на фаланги Фурье, а план их создания излагался близко к идеям Луи Блана.

Герцен называл Чернышевского одним из выдающихся представителей теории не русского, а "чисто западного социализма". Чернышевский действительно часто ссылался на идеи Фурье, Леру, Прудона, Луи Блана и других западноевропейских социалистов. Однако стержнем теории Чернышевского была разработанная Герценом идея общинного социализма в России. В свою очередь, мысли Герцена о переходе Запада (где община не сохранилась) к социализму через "работническую артель" по существу совпадали с идеями западноевропейских социалистов и Чернышевского. Споры Герцена и Чернышевского по отдельным проблемам не выходили за пределы разногласий в рамках одного направления, а общая цель была ясно сформулирована Герценом: "Великая задача, разрешение которой ложится на Россию, заключается в развитии народных элементов путем органического освоения науки об обществе, выработанной Западом".

Чернышевский наряду с Герценом заслуженно считается основоположником теории "русского социализма".

Герцен при всей самобытности и глубине его мышления, большом литературном таланте не был склонен к методическому, популярному и системному изложению своих социально-политических идей. Его работы не всегда завершены, нередко содержат не выводы, а раздумья, наброски планов, полемические намеки, отдельные мысли, порой противоречивые. По воспоминаниям современников во время их встречи в Лондоне (1859 г.) Чернышевский даже сетовал на то, будто Герцен не выставил определенную политическую программу - конституционную, или республиканскую, или социалистическую. К тому же "Колокол" и другие издания Вольной русской типографии распространялись в России нелегально; далеко не все и во всем объеме могли ознакомиться со статьями, излагающими теорию "русского социализма". Эта теория стала достоянием всей читающей России через "Современник".

В статьях Чернышевского идеи развития общинного землевладения в общественное производство, а затем и потребление получили обстоятельное, популярное и подробно аргументированное изложение в манере и форме, соответствующих общественно-политическому сознанию разночинной интеллигенции. Широкая эрудиция, поразительная работоспособность и талант публициста, наряду с острой социально-политической направленностью его журнала, принесли Чернышевскому славу властителя дум радикально мыслящей молодежи своего времени. Немалую роль в этом сыграл революционный тон "Современника", занимающего крайне левую критическую позицию в публицистике периода подготовки и проведения крестьянской реформы.

Чернышевский считал наиболее желательным изменение гражданских учреждений нации посредством реформ, поскольку "исторические события", подобные тем, которые в XVII в. произошли в Англии, а позже во Франции, слишком дорого обходятся государству. Однако для современной ему России путь реформ Чернышевский считал невозможным. Самодержавие с его бюрократическим аппаратом и пристрастием к дворянству он, используя терминологию Н. А. Добролюбова, определял как "самодурство", "азиатство", "дурное управление", когда-то породившее крепостничество, а теперь пытающееся изменить его форму, сохранив сущность.

В публицистических статьях, в очерках по истории Франции, в рецензиях на различные произведения Чернышевский и Добролюбов вели антиправительственную революционную пропаганду, используя эзопов язык, параболы, намеки и исторические параллели. "Если бы мы писали по-французски или по-немецки, - пояснял Чернышевский читателям, - мы, вероятно, писали бы лучше". Революция обозначалась в журнале как "деятельность широкая самобытная", "важные исторические события, выходящие за пределы обыкновенного порядка, которым производятся реформы" и т.п.

Об устройстве власти, которая заменит свергнутое самодержавие, бегло говорилось в приписываемой Чернышевскому прокламации "Барским крестьянам от их доброжелателей поклон" (1861 г.). В этой прокламации одобрялись страны, в которых народный староста (по-иностранному - президент) выбирается на срок, а также царства, где царь (как у англичан и французов) ничего не смеет сделать без народа и во всем народу оказывает послушание.

В "Современнике" Чернышевский доказывал, что политические формы важны "только по своему отношению к экономической стороне дела, как средство помочь экономическим реформам или задержать их". В то же время он отмечал, что "никакая важная новость не может утвердиться в обществе без предварительной теории и без содействия общественной власти: нужно же объяснить потребности времени, признать законность нового и дать ему юридическое ограждение". Предполагалось, очевидно, существование ответственной перед народом власти, обеспечивающей переход к социализму и коммунизму.

Необходимость государства, по мнению Чернышевского, порождена конфликтами, обусловленными несоответствием между уровнем производства и потребностями людей. В результате роста производства и перехода к распределению по потребностям (принцип Луи Блана) исчезнут конфликты между людьми, а тем самым и надобность в государстве. После длительного переходного периода (не менее 25-30 лет) будущее общество сложится в федерацию основанных на самоуправлении союзов земледельческих общин, промышленно-земледельческих объединений, фабрик и заводов, перешедших в собственность работников. В статье "Экономическая деятельность и законодательство" Чернышевский, порицая теорию буржуазного либерализма, доказывал, что невмешательство государства в экономическую деятельность обеспечивается только заменой частнособственнического строя общинным владением, которое "совершенно чуждо и противно бюрократическому устройству".

В "Современнике" критиковались западноевропейские либеральные теории и развивающийся конституционализм. "Все конституционные приятности, - писал Чернышевский, - имеют очень мало цены для человека, не имеющего ни физических средств, ни умственного развития для этих десертов политического рода". Ссылаясь на экономическую зависимость трудящихся, Чернышевский утверждал, что права и свободы, провозглашенные в странах Запада, вообще являются обманом: "Право, понимаемое экономистами в абстрактном смысле, было не более как призраком, способным только держать народ в мучении вечно обманываемой надежды".

Негативное отношение теоретиков "русского социализма" к формальному равенству, к парламентаризму впоследствии немало способствовало принципиально отрицательному отношению народников (до 1879 г.) к политической борьбе, к конституционным правам и свободам.

После отмены крепостного права наступил спад в распространении и развитии идей "русского социализма". О десятилетии 1863- 1873 гг. Лавров (см. далее) писал, что это было "время глухое, томительное и безжизненное".

В 1873 г. началось и в следующем году приняло массовый размах "хождение в народ" сотен и тысяч пропагандистов, звавших крестьян к низвержению царя, чиновников и урядников, к общинному устройству и управлению. В эмиграции увеличилось издание русской литературы социально-революционного направления. К 1876 году сложилась народническая организация "Земля и Воля". Идейной основой народничества была теория "русского социализма". В процессе осуществления этой теории внутри народничества определились разные направления, имеющие своих идеологов.

Признанным идеологом народничества являлся и теоретик анархизма М. А. Бакунин (см. § 3). Он полагал, что Россия и вообще славянские страны могут стать очагом всенародной и всеплеменной, интернациональной социальной революции. Славяне, в противоположность немцам, не питали страсти к государственному порядку и к государственной дисциплине. В России государство открыто противостоит народу: "Народ наш глубоко и страстно ненавидит государство, ненавидит всех представителей его, в каком бы виде они перед ним ни являлись".

Бакунин отмечал, что в русском народе существуют "необходимые условия социальной революции. Он может похвастаться чрезмерною нищетою, а также и рабством примерным. Страданиям его нет числа, и переносит он их не терпеливо, а с глубоким и страстным отчаянием, выразившимся уже два раза исторически, двумя страшными взрывами: бунтом Стеньки Разина и Пугачевским бунтом, и не перестающим поныне проявляться в беспрерывном ряде частных крестьянских бунтов".

Исходя из основных положений теории "русского социализма", Бакунин считал, что в основании русского народного идеала лежат три главные черты: во-первых, принадлежность земли народу; во-вторых, право на пользование ею не лицом, а целой общиной, миром; в-третьих (не менее важно, чем две предыдущие черты), "общинное самоуправление и вследствие того решительно враждебное отношение общины к государству".

Вместе с тем, предупреждал Бакунин, русскому народному идеалу присущи и затемняющие черты, замедляющие его осуществление: 1) патриархальность, 2) поглощение лица миром, 3) вера в царя. В виде четвертой черты можно прибавить христианскую веру, писал Бакунин, но в России этот вопрос не так важен, как в Западной Европе. Поэтому социальные революционеры не должны ставить религиозный вопрос на первый план пропаганды, поскольку религиозность в народе можно убить только социальной революцией. Ее подготовка и организация - главная задача друзей народа, образованной молодежи, зовущей народ к отчаянному бунту. "Надо поднять вдруг все деревни". Эта задача, замечал Бакунин, не проста.

Всеобщему народному восстанию в России препятствуют замкнутость общин, уединение и разъединение крестьянских местных миров, писал Бакунин. Нужно, соблюдая самую педантичную осторожность, связать между собой лучших крестьян всех деревень, волостей, по возможности - областей, провести такую же живую связь между фабричными работниками и крестьянами. Бакунину принадлежит идея всенародной газеты для пропаганды революционных идей и организации революционеров.

Призывая образованную молодежь к пропаганде, подготовке и организации всенародного бунта, Бакунин подчеркивал необходимость действий по четко обдуманному плану, на началах самой строгой дисциплины и конспирации. При этом организация социальных революционеров должна быть скрытой не только от правительства, но и от народа, поскольку свободная организация общин должна сложиться как результат естественного развития общественной жизни, а не под каким-либо внешним давлением. Бакунин резко порицал доктринеров, стремившихся навязать народу политические и социальные схемы, формулы и теории, выработанные помимо народной жизни. С этим связаны его грубые выпады против Лаврова, ставившего на первый план задачу научной пропаганды и предполагавшего создание революционного правительства для организации социализма.

Последователи Бакунина в народническом движении назывались "бунтари". Они начали хождение в народ, стремясь прояснить сознание народа и побудить его к стихийному бунту. Неудача этих попыток привела к тому, что бакунистов-бунтарей потеснили (но не вытеснили) "пропагандисты", или "лавристы", ставившие задачей не подталкивание народа к революции, а систематическую революционную пропаганду, просветительство, подготовку в деревне сознательных борцов за социальную революцию.

Петр Лаврович Лавров (1823-1900) с 1873 г. в эмиграции издавал журнал "Вперед!". Им написан ряд работ, пропагандировавших теорию "русского социализма". Лавров высоко ценил науку и стремился обосновать теорию социализма новейшими достижениями политэкономии, социологии и естественных наук. "Лишь успехи биологии и психологии, - утверждал Лавров, - подготовили в нашем веке правильную постановку вопросов научного социализма". Теорию Маркса он оценивал как "великую теорию фатального экономического процесса", особенно за критику западноевропейского капитализма, отвечающую стремлениям русских социалистов миновать в России эту стадию развития.

Известным вкладом в теорию "русского социализма" была выведенная Лавровым "формула прогресса": "Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении; воплощение в общественных формах истины, и справедливости".

Социализм в России, писал Лавров, подготовлен ее экономическим строем (общинное землепользование) и будет достигнут в результате повсеместной народной революции, которая создаст "народную федерацию русских революционных общин и артелей".

В отличие от Бакунина Лавров считал государство злом, которое нельзя уничтожить сразу, а можно только довести "до минимума несравненно меньшего, чем те минимумы, которые представляла предшествующая история". Государство будет сведено к "минимальному минимуму" по мере нравственного воспитания общества, утверждения солидарности (чем меньше в обществе солидарности, тем могущественнее государственный элемент).

Главные положения ("боевой крик") рабочего социализма Лавров определял следующим образом: "Прекращение эксплуатации человека человеком.

Прекращение управления человека человеком.

В последней формуле, конечно, слово "управление" должно быть понято не в смысле добровольного подчинения одной личности в данном случае руководству другой, - пояснял Лавров, - но в смысле принудительной власти одной личности над другою".

Полемизируя с "якобинской теорией" Ткачева (см. далее), Лавров писал, что "всякая диктатура портит самых лучших людей... Диктатуру вырывает из рук диктаторов лишь новая революция". И все же для построения социализма, по Лаврову, необходима государственная власть как форма руководства коллективной деятельностью и применения насилия к внутренним врагам нового строя.

Существенные разногласия Лаврова и Бакунина сводились к тому, что если первый считал государство только средством для достижения социальных целей, то второй замечал склонность государства становиться самоцелью; возражения Бакунина, как отмечено, вызывало также намерение Лаврова строить новое общество по разработанному научному плану, предпослав народной революции неопределенно-продолжительный период пропаганды.

Теоретиком народничества был также Петр Никитич Ткачев (1844-1885). С 1875 г. он издавал (в Женеве) журнал "Набат" с эпиграфом: "Теперь, или очень нескоро, быть может - никогда!"

В отличие от других народников Ткачев утверждал, что в России уже нарождаются формы буржуазной жизни, разрушающие "принцип общины". Сегодня государство - фикция, не имеющая корней в народной жизни, писал Ткачев, но завтра оно станет конституционным и получит могучую поддержку объединенной буржуазии. Поэтому нельзя терять время на пропаганду и подготовку революции, как предлагают "пропагандисты" (сторонники Лаврова). "Такие минуты не часты в истории, - писал Ткачев о состоянии России. - Пропустить их - значит добровольно отсрочить возможность социальной революции надолго, - быть может, навсегда". "Революционер не подготовляет, а "делает" революцию". Вместе с тем Ткачев считал бесполезным звать народ к бунту, особенно во имя коммунизма, который чужд идеалам русского крестьянства. Вопреки мнению "бунтарей" (сторонников Бакунина) анархия - идеал далекого будущего; она невозможна без предварительного установления абсолютного равенства людей и воспитания их в духе всеобщего братства. Сейчас анархия - нелепая и вредная утопия.

Задача революционеров, по мнению Ткачева, в том, чтобы ускорить процесс общественного развития; "ускориться же он может лишь тогда, когда передовое меньшинство получит возможность подчинить своему влиянию остальное большинство, т.е. когда оно захватит в свои руки государственную власть".

Партия умственно и нравственно развитых людей, т.е. меньшинство, должна получить материальную силу путем насильственного переворота, утверждал Ткачев. "Ближайшая цель революции должна заключаться в захвате политической власти, в создании революционного государства. Но захват власти, являясь необходимым условием революции, не есть еще революция. Это только ее прелюдия. Революция осуществляется революционным государством".

Необходимость революционного государства, руководимого партией меньшинства, Ткачев объяснял тем, что коммунизм не является народным идеалом крестьянства в России. Исторически сложившийся строй крестьянской общины создает лишь предпосылки коммунизма, но путь к коммунизму неизвестен и чужд народному идеалу. Этот путь знает только партия меньшинства, которая при помощи государства должна исправить отсталые представления крестьянства о народном идеале и повести его по дороге к коммунизму. "Народ не в состоянии построить на развалинах старого мира такой новый мир, который был бы способен прогрессировать, развиваться в направлении коммунистического идеала, - писал Ткачев, - поэтому при построении этого нового мира он не может и не должен играть никакой выдающейся, первенствующей роли. Эта роль и это значение принадлежат исключительно революционному меньшинству".

Ткачев оспаривал распространенное среди народников мнение о развращающем влиянии власти на государственных деятелей: Робеспьер, Дантон, Кромвель, Вашингтон, обладая властью, не стали от этого хуже; что касается наполеонов и цезарей, то они были испорчены задолго до их прихода к власти. Достаточной гарантией служения благу народа, по мнению Ткачева, станут коммунистические убеждения членов правящей партии.

При помощи революционного государства правящая партия будет подавлять свергнутые классы, перевоспитывать консервативное большинство в коммунистическом духе и проводить реформы в области экономических, политических, юридических отношений ("революция сверху"). В числе этих реформ Ткачев называл постепенное преобразование общин в коммуны, обобществление орудий производства, устранение посредничества при обмене, устранение неравенства, уничтожение семьи (основанной на неравенстве), развитие общинного самоуправления, ослабление и упразднение центральных функций государственной власти.

Организованная в 1876 г. социально-революционная партия "Земля и Воля" принципиально отрицала борьбу за политические права и свободы, за конституцию. Народник Степняк-Кравчинский писал (в 1878 г.), что социалисты-революционеры могут ускорить падение правительства, однако не смогут воспользоваться конституционной свободой, так как политическая свобода усилит буржуазию (владельцев капитала) и даст ей возможность сплотиться в сильную партию против социалистов. Надежда остается только на социально-экономическую революцию. Кроме того, среди социалистов-революционеров времен партии "Земля и Воля" было распространено отрицательное отношение к формальному праву как к буржуазному обману. Широкую известность получило рассуждение Чернышевского. "Ни мне, ни вам, читатель, - писал он, обращаясь к читателям "Современника", - не запрещено обедать на золотом сервизе; к сожалению, ни у вас, ни у меня нет и, вероятно, никогда не будет средства для удовлетворения этой изящной идеи; поэтому я откровенно говорю, что нимало не дорожу своим правом иметь золотой сервиз и готов продать это право за один рубль серебром или даже дешевле. Точно таковы для народа все те права, о которых хлопочут либералы".

Организованное и неустанное преследование правительством социалистов, ссылки, высылки, судебные процессы по делам "о революционной пропаганде в империи" вынудили народников поставить вопрос о необходимости завоевания сначала политических свобод, дающих возможность вести социалистическую пропаганду. В 1879 г. "Земля и Воля" раскололась на две партии: "Народная Воля" (признавала необходимость политической борьбы) и "Черный передел" (оставалась на прежних позициях). Один из деятелей "Народной Воли" Кибальчич в связи с этим писал о трех категориях социалистов: одни держатся якобинских тенденций, стремятся захватить государственную власть и декретировать политический и экономический переворот ("Набат" Ткачева); другие ("Черный передел") отрицают значение политических форм и все сводят к экономической сфере; третьи ("Народная Воля") дают синтез того и другого, исходя из связи и взаимодействия экономики и политики, стоят за политическую революцию на основе назревшего экономического переворота, за единство действий народа и социально-революционной партии.

Теория "русского социализма" и народничество имели общеевропейскую известность. Ряд народников состоял в Женевской секции I Интернационала (преимущественно "лавристы") и поддерживал борьбу Маркса против Бакунина и бакунистов. Неприязненные отношения между Герценом и Марксом, а затем соперничество Маркса и Бакунина за преобладание в I Интернационале наложили отпечаток на ряд суждений Маркса о народничестве как о стремлении "одним махом перескочить в анархистско-коммунистически-атеистический рай". Однако основательное решение теорией "русского социализма" поставленного еще Фурье вопроса о возможности перехода от низших стадий общественного развития к высшим, минуя капитализм, потребовало обоснованного анализа и оценки этой теории. В ряде опубликованных работ Маркс и Энгельс (в предисловии к русскому изданию 1882 г. "Манифеста коммунистической партии", в ответе Энгельса на полемичную статью Ткачева в 1875 г. и др.) писали, что русское общинное землевладение может стать исходной точкой коммунистического развития при условии победы в Западной Европе пролетарской революции, которая доставит русскому крестьянству материальные средства и другие условия, необходимые для такого развития.

Народнические идеи лежали в основе программы партии социалистов-революционеров ("эсеры", 1901-1923 гг.). Партия ставила задачу свержения царского правительства и одним из главных средств борьбы с ним считала вооруженное восстание и террористические действия, т.е. убийства и покушения на жизнь ответственных представителей этого правительства.

Программными требованиями партии социалистов-революционеров были установление демократической республики, широкой автономии для отдельных областей страны, федеративное устройство государства, право национальностей на свободу развития и культурную автономию. Программа предусматривала всеобщее избирательное право, выборность должностных лиц на известный срок и право их "сменения" народом, полное гражданское равноправие, отделение церкви от государства, всеобщее равное и обязательное образование за государственный счет, замену постоянной армии народной милицией. Для осуществления этой программы партия требовала созыва Учредительного собрания, которое от имени народа должно установить новый государственный строй.

В общественно-экономической области социалисты-революционеры были сторонниками социализации земли, т.е. передачи ее в распоряжение демократически организованных местных общин и обработки земли личным трудом на началах уравнительного землепользования. В рабочем вопросе партия требовала сокращения рабочего дня (не более 8 часов), введения государственного страхования рабочих, свободы профессиональных объединений, законодательной охраны труда и др.

Признавая непримиримую противоположность классовых интересов буржуазии и трудящихся масс, партия ставила конечной целью уничтожение частной собственности на силы природы и на средства производства, ликвидацию разделения общества на классы и установление планомерного труда всех на всеобщую пользу.

Партия социалистов-революционеров вела пропагандистскую работу в деревне и в городе, настойчиво подчеркивая, что трудящееся население является единым рабочим классом, залог освобож-.дения которого - осознание этого единства; партия принципиально отвергала противопоставление пролетариата и крестьянства.

Девизом партии социалистов-революционеров были слова: "В борьбе обретешь ты право свое!"*

* См.: Антология мировой политической мысли. В пяти томах. Т. V. Политические документы. М., 1997. С. 191-195.

В 1917 г. социалисты-революционеры активно содействовали созданию и развитию Советов. Расколы в партии эсеров, закрытие большевиками в январе 1918 г. Учредительного собрания, в котором эсеры имели большинство, а затем исключение их из Советов и массовые репрессии после событий июля 1918 г. привели к ликвидации партии социалистов-революционеров.

В Международном обществе «Мемориал» состоялась дискуссия, посвященная философу, критику крепостнической России, основателю оппозиционной русской печати Александру Герцену. Участники дискуссии рассказали, каким Герцен видел будущий социализм в России и почему Герцена считают своим и либералы, и анархисты, и даже националисты.

Личность, способная на братство

Доктор исторических наук, профессор кафедры гуманитарных дисциплин ИОН РАНХиГС Константин Морозов:

Герцен - одна из ключевых фигур в истории национально-освободительного движения России. Он - родоначальник народнического социализма и демократического социализма, хотя сам этот термин появился спустя 50 лет после его смерти. Чтобы понять, насколько Герцен актуален сегодня, достаточно открыть его книги (например, актуальна его оценка политической свободы).

Он пишет, что человек должен выводить свое поведение из двух ценностей: отношения к свободе и совести. Остальное - ложь. Для Герцена ценности личности, свободы и человеческой справедливости были не показными. Более того, он выводил из понятия «личность» коллективную личность народа.

«Свобода лица - величайшее дело; на ней и только на ней может вырасти действительная воля народа. В себе самом человек должен уважать свою свободу и чтить ее не менее, как в ближнем, как в целом народе», - писал Герцен. Посмотрите, насколько актуально то, что он писал в январе 1859 года в «Колоколе»: «Тот, кто истину - какая бы она ни была - не ставит выше всего, тот, кто не в ней и не в своей совести ищет норму поведения, тот не свободный человек».

Откуда взялось народолюбие народников и как оно связано с социализмом? Публицист Марк Вешняк писал, что ценность человеческой личности, которую давал им социализм, они соединили с отношением к народу как к коллективной личности. С помощью социализма народники хотели создать условия для развития крестьянства и прогнать его через фабричный котел, осуществив всеобщую пролетаризацию населения. Неслучайно Герцена считали своим и социалисты, и либералы. Кстати, он указывал, что революция - последнее средство, к которому народы могут прибегать, когда уже нет ни малейшей возможности что-то изменить c помощью реформ.

Социализм Герцена

Доктор исторических наук, профессор РАНХиГС Василий Зверев:

Можно говорить о революционном и реформаторском народничестве, но либерального народничества быть не может. Для русского народника более злейшего врага, чем либерал, нет.

С советских времен мы знаем фразу «декабристы разбудили Герцена, а затем "проснулся" Ленин». В каком количестве работ Ленин упоминает Герцена? Всего в двух! В работе «Памяти Герцена» и «О прошлом рабочей печати». С чем это связано? Во взглядах Герцена, в его оценках революционно-освободительного движения лежит русский социализм, понимание которого состоит из нескольких очень важных моментов.

«Сен-Симон и Фурье ложатся в основу наших взглядов, - пишет он о себе и Огареве в дневнике в 1844 году, - но социализм рождается как негация, а он должен дать личность, способную на братство». Герцен говорит об этом, будучи чистым западником по убеждениям.

Разочарование у него наступило лишь в 1848 году, оно и привело к душевной драме. Уже в 1844-м он находит зерно противостояния и расхождения с либералами. В своих дальнейших работах («C того берега» и другие) он будет писать, что либеральная идея «разнуздывает индивидуальность». На вопрос других наших философов о том, что важнее - личность или коллектив, он будет отвечать: коллектив личностей.

О Герцене можно говорить и как о выдающемся социологе, сопоставимом, наверное, только с Марксом, но говорить о нем как об экономисте сложно. Однако с 1848-1849 годов в работах Герцена красной нитью проходит мысль о проблеме свободы и зависимости ее от собственности. «Человек, - пишет он, - свободен настолько, насколько он обладает собственностью».

Частная и индивидуальная собственность коверкает человека, превращает тот социум, в котором он живет, в просвещенную антропофагию (это высказывание касалось в первую очередь западного общества, в котором он жил). В противовес антропофагии Герцен предлагает коллективную собственность, обеспечивающую свободу.

Третий важный момент относится непосредственно к его социалистическим идеям. Герцен не собирался, как он говорил, «приколачивать аршинными гвоздями к мозгу» мысль о том, что социализм и коммунизм - высшая стадия развития общества. «Не будь работник голодным, он о коммунизме и не задумывался», - это известная фраза Герцена.

Герцен-анархист

Кандидат исторических наук, доцент РГАУ-МСХА имени К.А. Тимирязева Дмитрий Рублев:

Если говорить аналогиями, то, подобно Петру Чаадаеву, можно задать вопрос: а что российская общественная мысль дала миру? Мы увидим, что мыслящие люди Азии, Африки, Америки и Европы знают и пытались использовать на практике преимущественно идеи левых мыслителей России. Они не знают Ильина, Бердяева, Булгакова, Победоносцева и Леонтьева, известность получили анархисты Бакунин, Кропоткин и Мичников, марксисты Ленин и Троцкий, эсер Питирим Сорокин, в какой-то степени Сталин. Единственный консерватор, который имел мировую известность - это Федор Достоевский, причем его знают больше как писателя, чем мыслителя.

Герцен пытался провести связь между Европой и Россией, рассказать о той России, которую Европа тогда не знала. Он был голосом этой России, основателем свободной русской печати, первым представителем оппозиционной печати, он говорил и писал на иностранных языках, был вхож в либеральные и социалистические круги стран Европы, был другом и единомышленником Пьера Жозефа Прудона. Тот принцип коллективной собственности, о которой сегодня говорилось, Герцен взял у Прудона.

Герцен первым в Европе выразил идею о праве стран, находящихся за пределами Европы, на свой собственный путь развития, на свой путь к социализму, к более справедливому обществу. В свое время я беседовал с известным исследователем русского народничества, социологом Мануэлем Саркисянцом, который жил в США, Латинской Америке, издавался во многих странах. Он рассказывал мне о латиноамериканских марксистах, которые мыслили, как русские народники, ссылаясь при этом на Ленина и Мао. Это не были народники по мировоззрению, но элемент, близкий русскому социализму Герцена, проявлялся в самых разных движениях во многих странах. Сегодня комплекс идей Герцена может быть актуален для этих стран, но не для России.

Наконец, о связи Герцена с анархизмом. Уже в начале XX века об этом говорили даже российские анархисты, можно вспомнить, например, доклад Владимира Федорова-Забрежнева на Международном анархическом конгрессе в Амстердаме в 1907 году.

Как Герцен определял социализм? Здесь стоит сослаться на работу «Старый мир и Россия», в которой он пишет, что социализм - это общество без правительства. Показательно, что причиной разочарования Герцена системой взглядов Прудона послужила недостаточная анархичность его идей, недостаточная антиавторитарность.

В частности в работе «Былое и думы» Герцен пишет о трудах Прудона: «В растворенные двери реставрированного атриума, без лар и пенат, видится уже не анархия, не уничтожение власти, государства, а строгий чин, с централизацией, с вмешательством в семейные дела, с наследством и с лишением его за наказание; все старые римские грехи выглядывают с ними из щелей своими мертвыми глазами статуи».

А вот определение анархии из письма Герцена, который вслед за Прудоном, выступил за анархическую республику: «...анархия не значит беспорядок, а "безвластие", self-government, - дерзкая повелевающая рука правительства заменяется ясным сознанием необходимых уступок, законы вытекают из живых условий современности, народности, обстоятельств, они не токмо не вечны, но беспрерывно изменяемы, отвергаемы». В работе «Дуализм это монархия» Герцен указывает, что любая государственная власть - это форма отчуждения власти от основной массы населения. «Уверить людей, что они до такой степени слабоумны, что не могут заниматься своими собственными делами, - в этом секрет всякого гувернементализма», - писал он.

Изображение: отдел редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ им. М.В. Ломоносова

Герцен, подобно Бакунину и Кропоткину, пытался вывести безгосударственную общественную модель из естественных законов природы: «В природе нигде не видно назойливого перста, указующего дорогу, повелевающего, спасающего, покровительствующего». Сопоставим с Бакуниным: «Свобода человека состоит единственно в том, что он повинуется естественным законам, потому что он сам их признает таковыми, а не потому, что они были ему внешне навязаны какой-либо посторонней волей - божественной или человеческой, коллективной или индивидуальной».

Стоит отметить, что российский анархизм вырос в значительной степени из народнической идеи. Бакунин и Кропоткин были одновременно мыслителями-народниками. Бакунин - основоположник бунтарского течения народничества, который вместе с Герценым говорил об особом пути России к социализму через общину. А Кропоткин - автор одного из проектов народнических программ, кружка чайковцев. Да и в окружении Герцена был один из первых русских анархистов, участвовавший в «Колоколе», Василий Энгельсон.

Не секрет, что Герцен выводил свою модель безгосударственного общества из традиций славян, русского народа, ссылался на общину, на существующий в ней механизм избрания должностных лиц и контроля за ними. Социалистическая модель также соотносилась им с опытом общинного бытия. Безусловно, община идеализировалась им, как и славянофилами-народниками и реформистами-народниками.

И Герцен, и Бакунин писали, что община должна пройти очищение от патриархальных традиций и обычаев, которые в ней существовали, и только в условиях эволюции из нее может вырасти некая кооперативная социалистическая модель. Но, безусловно, Герцен не был анархистом в чистом виде, скорее он относится к либертарно-социалистическим мыслителям.